— Что происходит? — спросил дядюшка Фолтын пана короля.
— Не знаю, — ответил пан король. — Видать, еще один отряд хорватов с другой стороны!.. Ох, над Плешовцем пламя! Подожгли, прорвались!
Пан король ехал по широкой улице от Гетмана к замку.
— Там орудует староста Паздера, — засмеялся он.
У замка стреляли. Слышались вопли, стоны и проклятия.
Когда они приблизились еще на сто шагов, пули засвистели у них над головой, точно шмели. Раненый Ян Стазку вскрикнул и упал лицом на землю. Они увидели, что горит крыша замка и что толпа на площади — не хорваты и не драгуны, а шведские ландскнехты!
— Они объединились! — захохотал пан король словно дьявол. — Именем господа, дети мои! — провозгласил он вовсе не по-дьявольски.
Но дядюшка Фолтын разразился проклятиями:
— Дьявольщина! Их тут, что муравьев.
— На число их не глядите! — кричал пан король. Вот теперь он был похож на жениха, отправляющегося на свадьбу.
А свадебные гости скакали верхом и бежали за ним с мушкетами, саблями и алебардами, с вилами, цепами и косами. И сразилось войско господина фон дер Фогелау и войско фельдмаршала Торстенсона с войском безземельных и малоземельных крестьян и батраков, которые отказались идти на барщину, с войском голодных, которым только их бунт позволил досыта наесться, с войском нищих, которым бунт принес изобилие. Они поняли, что на них напали с двух сторон. Что император вступил в союз со шведами, а епископ с еретиком. Их окружили, чтобы забрать у них урожай. Они понимали, что надо прогнать, уничтожить пришельцев, иначе их самих загонят и убьют.
— Мы тут сами господа! — кричал король Ячменек.
— Мы тут сами господа! — кричали его воины вместе с ним, стреляли, рубили, кололи.
Ох, они дрались в июле, будто на храмовом празднике! Дрались так, как дерутся на свадьбах!
— Держитесь! — призывал их пан король, и они держались.
Сражались бешено, упорно, по-ганацки, посинев от гнева. Визжа от ненависти. Пар от них шел! Сердце их разрывалось! И женщины помогали им, вооружившись ножами и цепами. И женщины умирали на поле боя. Погибла старостиха от удара палашом, пала Полковская, вдова бедняка, затоптанная копытами шведских коней. Пронзили и старое сердце бабки Кристины, когда она прибежала с горшком кипятка и в ярости выплеснула его на шведского ландскнехта.
Потомственного старосту Паздеру, толстого и неповоротливого, шведы забили прикладами мушкетов. При этом они орали по-немецки: «Zetter und mordio!»[170] Рядом с ним полегли Томаш Ганзарек, Микулаш Шкралоупек и Якуб Хватал.
Отступали то шведы, то хропыньцы и снова возвращались на прежние места. Пан король искал командира шведов и нашел его, а хропыньцы и шведы наблюдали, как он фехтует с толстым шведом, который, конечно, тоже оказался немцем, потому что кричал: «Du Hund, du Schwein, du Gerstenkorn!»[171], — но недолго он ругался.
И после этого шведы не бежали, а строились снова и снова и атаковали дядюшку Фолтына, который слез с раненого гнедого и вместе с Плевой, Выметалом, Павлом Хованцу и Мартином Старжику, прислонившись спиной к стене замка, среди дыма и смрада бился, пока не рухнул на землю. Перевернуты были столы, за которыми сегодня пировали, повалены бочки, и шведы хватали оловянные кувшины и швыряли их в хропыньцев.
Пан король ненадолго выехал из гущи бойцов. И посмотрел сквозь тьму в сторону Киселовиц и на зарево пожара за Заржичи.
То, чего он ожидал, свершилось.
В ночной тьме раздался стук копыт хорватских коней. Вернулись и драгуны на помощь шведам! Королева и император вступили в союз на хропыньской площади, Торстенсон побратался с Галласом, черт с дьяволом!
Пан король пробился через ряды шведов к воротам замка.
— Откройте! — закричал он защитникам замка Завадилику, Вондре Фишмистру, Хытилу и Цоуфалу с молодыми парнями, не испугавшимися пожара.
— За мной! — крикнул пан король и соскочил с Березки.
— Беги, — похлопал он лошадь по спине, и Березка побежала, затем остановилась за часовней у забора, опустив голову, пока ее не увел под уздцы шведский ландскнехт.
Кто мог, побежал за паном королем. Лестницы и замковые коридоры были забиты людьми. Ворота завалили изнутри. Из замка стреляли по шведам, драгунам и хорватам.
До рассвета шведы, драгуны и хорваты осаждали замок. Они палили по замковым окнам из мушкетов. Крыша замка, подожженная намоченными в смоле пучками соломы, сгорела вместе с балками, ее поддерживающими. Сгорел и резной деревянный потолок, вспыхнул и венок из ячменных колосьев.
Пан король, дядюшки Фишмистр, Хытил, Цоуфал вместе с молодыми парнями, веселыми как всегда, бросали из окон тлеющие бревна и покрикивали при этом: