К утру пурга утихла, небо посветлело, солнце взошло точно умытое.
Застигнутые пургой в степи Левша Ойдов, Осор с золотыми зубами, Горбун Ванчик, Демид и остальные шоферы, разгребая лопатами снег, пробили траншею и добрались до поселка Цахиурт-сурь.
Дверь юрты Дамирана была засыпана снегом. Они отгребли снег от двери и вошли. На них пахнуло холодом давно не топленного дома. Возле печки лежал сугробик снега, который залетел в незакрытое тоно. Шоферы, недоумевая, куда же могла уйти Дого, решили развести огонь и вскипятить чай, чтобы согреться после бессонной ночи в степи. Видимо, старики ушли куда-то по делам… Парни вымели снег из юрты, разогрели приготовленный Дого чай, напились, поговорили и двинулись в путь. Вскоре они увидели застрявшую в снегу машину. Шофер жег покрышки, он дрожал от холода. Товарищи его обрадовались, что нашли парня живым и здоровым, ругали за то, что он остался возле машины, вместо того чтобы идти в поселок. Потом они все дружно принялись за ремонт, перебрасываясь шутками: лучше бы он сидел в поселке Цахиурт-сурь возле Большой мамы. И вдруг Демид обратил внимание, что невдалеке что-то темнеет.
Они пошли посмотреть, что же там такое.
…Старушка Дого упала, не дойдя всего пятисот шагов до того места, к которому стремилось ее большое сердце.
Эпилог
Цахиурт-сурь теперь уже стал совсем другим. За тремя рядами старых домишек, на холме, возник новый жилой центр — здесь построили три современных жилых дома. Тут же стоит и ряд новых белых юрт. Бригада из пяти человек строит еще один дом. Рабочие, громко переговариваясь, кроют крышу железом. Несколько голеньких малышей гоняют степных голубей.
Возле большого нового дома с широкими окнами выстроились в ряд машины. На двери дома, судя по всему недавно сданного в эксплуатацию, видна вывеска: «Столовая бригады Цахиурт сельхозобъединения „Путь“». Войдем в это здание. За длинными столами, покрытыми новой, остро пахнущей клеенкой, сидят шоферы. В кухне дым коромыслом — там суетятся повара. Слышатся громкие голоса, стук ложек, одни уже поели и курят, отодвинув тарелки в сторону, другие с аппетитом уписывают суп. Один из шоферов говорит, откидываясь на спинку стула:
— Нет, что странно. И мука, и мясо, и овощи — кажется, все есть. И все-таки в этой столовой готовят невкусно. Не то что дома…
Его сосед держит ложку в левой руке.
— Ты прав. Люди делают, конечно, большое государственное дело, но им не хватает души Большой мамы.
Это Ойдов, наш старый знакомый. Сидящий в углу мужчина громогласно, густым басом подхватывает, подняв вверх большой палец:
— Твоя правда!
Это Высокий Жамба, конечно.
Они говорят о старой Дого; пять лет назад покинула она этот бренный мир, но память о ней жива.
Старая Дого, слабый телом, но сильный, духом человек…
Перевод Л. Карабаевой.
© Перевод на русский язык «Прогресс», 1976
НОВЫЙ ГОД СРЕДИ ЗВЕЗД
На северном склоне горы Шинст[78], в глубине зеленой чащи, есть убежище, известное под названием «Медвежья берлога». С наступлением зимних холодов здесь поселились четверо молодых мужчин. Пришли они сюда в белых, как шкура северного медведя, шубах из овчины и козлиных дохах. Никто не знает, кто и когда построил это убежище. Старожилы рассказывали, будто здесь прежде укрывались от непогоды охотники на изюбрей и кабанов. А еще шла молва о том, что когда-то в убежище скрывался какой-то беглец, пока не был обнаружен. Люди говорили, что однажды у дверей «Медвежьей берлоги» видели бурого таежного медведя. С той поры убежище и получило это название.