Весной 1979 года танцы неожиданно прекратились.
С начала восьмидесятых в истории танцевального искусства происходили свои подъемы и спады. Странно, но по поводу танцев не принималось каких-то чрезвычайных резолюций, решений, постановлений, не издавались законы, приказы, не разрабатывались планы. В отношении танцев не публиковали не только основополагающих, но даже самых обыкновенных статей. И все же танцы стали своеобразным показателем общественного климата.
В рассказе Чэнь Цзяньгуана[182] есть сцена, в которой описывается «организованный» танцевальный вечер. Молодежь танцует, а вокруг танцевальной площадки расхаживает патруль из рабочих-пенсионеров. Патрульные дают молодым строгие наставления: «Следите за своими позами в танце, сохраняйте дистанцию!»
Общественные парки приуныли. С 1978 по 1979 год сюда приходило много молодых людей. Наступала пора закрывать ворота, а они ни в какую — не расходятся, и все тут. В общем, нарушали режим работы, портили общественные ценности, предметы культуры, вытаптывали газоны. Одним словом, вели себя крайне непристойно и ругались по-черному. Кто-то из грубиянов оскорбил и даже избил работников парка.
Говорят, что организовывать такие танцы стало делом довольно рискованным. Скажем, вы проводите танцевальный вечер, но вдруг невесть откуда подкатывает машина с молодчиками, которые устраивают драку на танцевальной площадке. Можно ли в таких условиях поддерживать приличные общественные нравы или порядок?
В 1984 году вновь повсюду и во множестве — как побеги после дождя — стали устраиваться танцевальные вечера, причем вполне официально, но теперь на них продавали билеты. В газетах появились статьи, авторы которых довольно смело защищали «диско». Но «диско» танцевали немногие и не слишком уверенно. А потом в газетах (например, на первой полосе «Цзэфан жибао») появилось решение Шанхайского управления госбезопасности о запрещении танцев, которые назвали «коммерческими».
Впрочем, по слухам, вскоре будто было напечатано разъяснение: под «коммерческими танцами» имелись в виду те, в которых ищут особых «партнеров».
Так разве не заслуживает внимания описание всех этих метаморфоз, происходивших в поступках людей, привычках, вкусах и психологии?
Разумеется, нашим танцам, то есть тем, что танцевали мы с Ни Цзао, никто не мешал. Ни Цзао, между прочим, сообщил мне, что хотя его отец, Ни Учэн, очень любил танцевать, однако за всю свою жизнь ему довелось потанцевать всего несколько раз… Если бы он увидел, что делается сейчас: какое множество цветных фонарей, как они ярко горят и переливаются. И все же они уступают слепящему сиянию светильников в некоторых гуандунских отелях экстра-класса… Ах, как скользит под ногами пол. Но какая уверенность чувствуется в каждом движении танцующих мужчин и женщин, какая смелость в нарядах.
Сегодня вечером звучат три мелодии: «Девушка из Богемии», «Зеленый попугай» и «Прошлогоднее лето».
Прошлогоднее лето, ты особенно мне по душе!
КОМПРИВЕТ
Повесть. © Перевод С. Торопцев
1
Жара стояла жгучая. Метеосводка грозила тридцатью девятью градусами. Впору к врачу бежать: лихорадит, мутит, голова раскалывается, во рту сохнет, аппетита нет, язык обложен, лицо бледное, губы фиолетовые, озноб так пробирает, что под двумя одеялами согреться не можешь. Стена, стол, кровать — все вроде бы теплое. Камень или железо — обжигают. А сам ты леденеешь. И пуще всего — сердце, сердце Чжун Ичэна.
Что происходит? В один миг вдруг все застыло. Все окаменело: трава, небо, воздух, газеты, улыбки, лица… Или холод космоса объял землю? Стальным листом нависло тяжелое небо, камнями пали цветы, сгустился воздух, смерзаясь в льдинки, оцепенели газеты, погасли улыбки, обледенели лица. А сердце, обескровленное, ссохлось.
Началось все первого июля. Какой это был чудесный, волнующий день, первое июля! Кровь кипела! Еще накануне Чжун Ичэн, молодой ответработник райкома партии Центрального района города П., возглавлявший контрольную группу канцелярии, был активным участником «борьбы с правыми элементами». К политическим кампаниям, проводившимся после Освобождения, он всегда относился с жаром и страстью, и в нынешнюю его ввели в особую руководящую «тройку» канцелярии. Как вдруг первого июля столичная газета помещает статью некой восходящей критической звезды, разнесшей небольшое, всего в четыре строки, стихотворение Чжун Ичэна. Под названием «Исповедь озимых колосков» оно было опубликовано в крошечном детском иллюстрированном журнальчике:
182
Чэнь Цзяньгуан (р. в 1949 г.) — писатель, автор нескольких сборников рассказов о жизни современного Китая.