И мчит, как гончая за стадионным зайцем, И ей с дорожки стадионной не свернуть, Пока стрела не попадёт навылет в грудь. Любовь всегда права, ещё с неандертальцев. И даже если счастье поманило пальцем, Ей бы слепой к нему рвануться напрямик, Но вновь по кругу, словно высунув язык, Всё мчит, как гончая за стадионным зайцем.
И на моём худом лице Смертельной хваткою акулы, Вцепившись желваками в скулы, Как отпечатки на свинце, Когтей и тифа, и холеры, - Горят следы избитой веры - И на моём худом лице.
И не прощён, и виноват, в когтях сомненья. Невыносимо так родное ревновать. Понять, почувствовать боль может только мать, С дитём разлуки пережившая мгновенья. Свет проповедует слова нравоученья, Воспринимаемые по слогам уже. Но не могу умом унять огонь в душе. И не прощён, и виноват, в когтях сомненья.
И не пытайтесь - нас забыть уже нельзя Ни в вере, ни в объятьях милых, ни в бреду, Ни в суе жизни, ни в раю, и ни в аду. Такая нашей жизни выпала стезя. Нет, мы не принцы царской крови, не князья. Не чернь толпы, не просто люди и не знать. Легко, не зная нас - не знать, но не узнать И не пытайтесь, а забыть уже нельзя.
И отогреет тёплое парное, И отзвенев, забудется потом, Но что, какая силища порою, Мосты сжигает, плача о былом, И помнится родимое, больное, Молящееся истово о том, Что отогреет тёплое парное, И отзвенев, забудется потом.
И пропоёт душа нечаянный мотив. Не все сонаты-серенады перепеты; И заждались, и сбились с ног любви сонеты С надеждою в мечтах мелодию найти. Вздох откровения, в дыханье затаив, Он, может, ждёт в очах осенней акварели; И мы ещё не все любви шедевры спели, И пропоёт душа нечаянный мотив.
И пьём мечты, наполнив вечностью бокалы, Сквозь миг познания стремлений и удач. И пусть порою жизнь не пряник, не калач, А кнут, запомненный запавшими боками. И долг на грудь, как на ущелье давят скалы. И жизнь, отложенная бытом напотом. И лишь любовь нас возвышает над скотом. И пьём мечты, наполнив вечностью бокалы.
И словно лаву извергает закипающая кровь, И от рождения меняет цвет и запахи любовь, И прорываясь, исчезает целость юных нежных форм, Но неизвестность не пугает, словно в ясном небе гром, И упоённые надежды цвета счастья впереди, И сердце рвётся духа прежде из восторженной груди, И невесомость дарит телу обнимающая новь, И словно лаву извергает закипающая кровь.
И цветёт алым цветом смоковница, И мои чувства алостью пенятся. Как стремился я к райскому деревцу, Где меня ожидала любовница. До сих пор через годы мне помнится, Как ласкают нас деревца веточки, Как целую я пальчики девочки... И цветёт алым цветом смоковница.
И целовались Ваши ножки на ступеньках перехода, И вслед за ними, словно тень, скользил мой взгляд, Не обижайтесь, mon ami, не мной устроена природа - В уста желания целует всех подряд. Ваш силуэт, как без одежд, парил на фоне небосвода, И я просил судьбу, чтоб рай не канул в ад... И целовались Ваши ножки на ступеньках перехода, И вслед за ними, словно тень, скользил мой взгляд.
И я глаза в глаза - узнал любовь былую, И чувства счастья неожиданности рад. И ощущая, время не вернуть назад, Вам, как когда-то, ручку бережно целую. В прикосновенье отдаваясь поцелую, Благодарю судьбу за юные мечты, За то, за то, что так меня любила ты. И я глаза в глаза - узнал любовь былую.
Как будто это Ваши пальчики в снегу. Приснился цвет черёмуховый в снежном цвете. И просыпаясь ранним утром на рассвете, Ещё мне снится, что прснуться не могу. И словно юность, задыхаясь на бегу, Опаздывая на свиданье в зимнем сквере, Дыханием любви букетик греет, Как будто это Ваши пальчики в снегу.
Как в сердце неба вбитый журавлиный клин Летит так высоко, что и не может выше. И неба тайны вечный занавес колышет Земля моя с истоков до седых глубин. Я самый первый был средь них, из всех один, Когда народ меня забыл, приняв безбожность. И потому рвёт душу чуда невозможность Как в сердце неба вбитый журавлиный клин.
Как в спину выстрелом спружинившей двери, Так пало ниц в упор простреленное лето, Дарившее нам только добрые приметы И поцелуи от зари и до зари. День всепрощения прощеньем подари, Что так недолго простоял наш дом хрустальный, Когда мой рваный след прожёг твой взгляд прощальный, Как в спину выстрелом спружинившей двери.
Как мимолётны три часа - одно мгновенье. Неповторимые шальные три часа, Явившие чудных желаний чудеса И Ваше искреннее грусти сожаленье Удары бешенного в такт серцебиенья Взрывали чувства, побуждая Вашу стать До опьянения, до смерти обожать. Как мимолётны три часа - одно мгновенье...
Как молния грозы из туч в громоотвод, Что даже в ночь во мраке попадает точно, Быть может взгляд совсем случайно, не нарочно, Неведая о том, что вдруг произойдёт, Наивностью расплавил равнодушья лёд; В душе моей вдруг воздух стал для вдоха тесен. Мне б в сердце Вам попасть стрелою нежных песен, Как молния грозы из туч в громоотвод.
Как навожденье, на столе лежат ключи И Вы трагически застыли у порога. Не умоляйте, не держите, ради Бога, Проблем решение запуталось в ночи. Переживая ссору, и душа кричит, Не принимая, что друг друга мы не любим. Поверьте, всё равно мне то, что скажут люди. Как навожденье, на столе лежат ключи.
Как рыцарь Ваш, объятый трепетом душевным, За Вас, не думая, пошёл бы на ножи. Ваш мир, что был ещё вчера таким чужим, Теперь мне кажется прибежищем волшебным, Открывшимся мне дарованием заветным, Остановившим на лету Ваш гордый взгляд, Когда я песни-серенады пел подряд, Как рыцарь Ваш, объятый трепетом душевным.
Какая музыка печальная, Души струну задев нечаянно, Заволокла её глаза - Волнующая, как слеза, Поэтика так хороша, Как у элегии душа... Какая музыка печальная...
Кипела наша кровь, звезда любви горела. И мысли путались, нахлынувши гурьбой. Вы оказались вдруг наедине со мной, И сердце, тая от предчувствия, немело. Мгновенье не восторженной любви хотело, Боролись честно Вы в душе сама с собой, Но мы не властны в чувствах над своей судьбой. Кипела наша кровь, звезда любви горела.
Клянусь душой, так не полюбит Вас никто, Ни в тайне дивной ночи, ни в сиянье дня. Без Вас, единственная, одинокий я, Как в гардеробе позабытое пальто. Конечно, я не принц из сказки но, зато Могу божественные сочинить стихи, Вас сердцем защитить от жизненных стихий. Клянусь душой, так не полюбит Вас никто.
Когда в душе поёт влюблённый соловей, Собрав садовых роз волнующие краски Не повторяющейся вновь любовной сказки, Прекрасней, чем сказанья тысячи ночей. И не нужны любви ни пламенность речей, Ни страстность губ, ни обещанья нежной ласки. Любовь свою судьбу вверяет без опаски, Когда в душе поёт влюблённый соловей.
Когда грущу, я вспоминаю о тебе. Я был любим и близко знал других девчонок. Конечно, я не знаменит, как арапчонок, Но первый стих мой посвящен твоей судьбе Со вкусом крови на истерзанной губе, Как между пьяным отрезвлением и буйством. Поверь, любимая, что с самым светлым чувством, Когда грущу, я вспоминаю о тебе.