Орлам судьбы, сумевшим души не продать, Во мгле, не ставшим ни главою зла, ни свитой, Готовой, унижаясь ради жизни сытой На всё, предав и Родину, и мать. Неисчислимой оказалась подлых рать, Захлёбывающихся пить наживы лаву. Не им, несчастным, - я пою элите славу - Орлам судьбы, сумевшим души не продать.
Плывёт над сонным царством жизни лунный свет, Вдруг освещая тайный мир неосторожно. Всё, что казалось в свете солнца невозможно, Но без чего в подлунном мире счастья нет. Я Вам шепчу в восторге мой полусонет И в нём, сияя, как слеза любви святая, Тот, что не меркнет, даже в свете солнца тая. Плывёт над сонным царством жизни лунный свет.
Поверь, не осуждаю, не в обиде я, Что первый стих в моей душе запёкся комом. За то, что в жизни место отдала другому, От всей души меня прости, любимая. Я должен был все океаны и моря Преодолеть под алым парусом-мечтою, Чтоб жениха не выбирать меж ним и мною. Поверь, не осуждаю, не в обиде я.
Под соблазнительной губой Грань белоснежности сверкала. Твой рот манил, как край бокала, Наполненный моей судьбой. Заворожённая тобой, Моя восторженная нежность, Ликуя, предвкушала свежесть Под соблазнительной губой.
Под тяжестью вины прогнётся половица, Вздымая торжество старанья сатаны, Скрипящее оскалом тяжести вины, Не дозволяющей судье остановиться. И словно падает карающей десница В каком-то для ума безумном вираже. И тяжко ждёшь, когда неслышная уже Под тяжестью вины прогнётся половица.
Полусонет - поэзии бессмертный Бог. В устах любви - и Пушкин, и Гораций я. Неведомая прежде слова грация Пронизывает вдохновеньем каждый слог. Никто до сей поры не может и не смог Ввести любовь царицею на царствие. Как на Олимпе, принявший причастие, Полусонет - поэзии бессмертный Бог.
Попробовать семьёю жить и я хочу. И полюбить меня душой, наверно, можно. Хотя с характером бывает очень сложно, Не каждому такое "счастье" по плечу. Всегда любовь подобна острому мечу, И любящему и любимому опасно Идти по острию, но если ты согласна, Попробовать семьёю жить и я хочу.
Постойте же! Нужна мне Ваша доброта, Что, словно нимб над Богом, светится над Вами И светом украшает такты меж словами В такие необыкновенные цвета. Как доброта души прекрасна и свята. Молю, Психея, приласкайте нежным взглядом. Мне право-слово - и любви от Вас не надо. Постойте же! Нужна мне Ваша доброта.
Пред тем как снова уступить самой себе, Всегда Вы молитесь, крестясь пред образами, С наивно-чистыми безгрешными глазами Такой святой, что даже мне не по себе. И я конечно в жизни не кристально бел, Но это ж как, с мольбой крестясь пред образами, Свой взор туманите невинными слезами, Пред тем как снова уступить самой себе.
Прости, красивая, хорошая, прости! То, что в ночи свечой так рано догорело. Ещё не чувствуется увяданье тела, А ощущения, как пепла пыль в горсти. Ну невозможно гладить супротив шерсти. Любить заказанное душу не заставить. Наш огонёк свечи оплакивает память. Прости, красивая, хорошая, прости!..
Прохладой пальчиков в заботливой руке В отцовской кофте, закрывающей колени, Отождествляла молодое поколенье В семейном праздничном кругу на пикнике. И догорая, солнце плыло по реке, Любуясь гибкостью молоденького тела. О дорогая, как же ты мне чувства грела Прохладой пальчиков в заботливой руке.
Пусть будут помнить Вас, ещё и потому, Что я в стихах упоминаю Ваше имя, Обожествляемое чувствами такими, Что позабыть их невозможно никому. Быть может, сердце отдадите Вы тому, Другому чувству, что помехою меж нами Я Вас, как жизнь, любля, воспел души стихами. Пусть будут помнить Вас, ещё и потому.
Ресницы чуть дрожат, взор прячется в смущеньи. Вы в первый раз со мной, вокруг толпа гудит. Над белой мраморностью нежных волн груди Друзей притягивает взор, изящность шеи. Мне лестно вызванное Вами восхищенье. Восторженности настроенье уловив И словно искупавшись в облаке любви, Ресницы чуть дрожат, взор прячется в смущеньи.
Решился и иду к Вам, как по краю крыши. Сегодня, наконец, скажу, как в Вас влюблён. Теперь неотразим я, как Наполеон, И небеса мои признания услышат. Душой взлетая до звезды и даже выше, Я сочинял любви какие-то стихи; Пусть жизнь пугает апокалипсис стихий, Решился и иду к Вам, как по краю крыши.
Романтика - уют во тьме горящих свеч И светлый взгляд, располагающий к общенью. И профиль, трижды повторённый лёгкой тенью - Такой прелестный интерьер для судеб встреч. И я, стремясь от страсти чувства уберечь, Судьбе нашёптывал явить желаний алость, Чтоб в жизни памятью о встрече нам осталась Романтика - уют во тьме горящих свеч.
С берегами опять шепчется река, Греет душу мою зорька алая. Я скучал по тебе, по твоим рукам, Обними меня, Родина малая. Здесь в войнушку играли мы до темна, А здесь по полу кралась ко мне луна. Детства чашечку памяти пью до дна. Поцелуй меня, малая Родина. Открывалась ты мне, душу не тая, Беззаветная, незаменимая. А какая ты есть, знаю только я. Навсегда твой, я там, где и ты моя.
припев:
Что тебе закат, что тебе рассвет.
Без меня тебя вроде бы и нет.
Что мне закрома, что мне сотня лет.
Без тебя меня вроде бы и нет.
С кем в нашем баре я сегодня ел и пил, Мне было всё равно, и Вам, похоже, тоже. Но я приметил, чем мы с Вами так похожи - Бес наши взгляды, словно шпагами, скрестил. Рыдал за стойкою набор дискетных пил. На фарт я загадал манеткою обычной, Что скоро станет Вам совсем небезразлично С кем в нашем баре я сегодня ел и пил.
Свят, если Родине нужна моя любовь. Испив мгновения, светясь и улыбаясь, Как жизни сок, поднявшийся до ветки края В ветвях листву рождает, с каждым годом вновь. За соком жизни чувствам отданную кровь Созвездие моих стихов и есть награда; Клянусь душой - мне больше ничего не надо: Свят, если Родине нужна моя любовь.
Сжимаю крепко-крепко голову руками, Когда пугает словно тень, одно желанье - В смертельный омут с кручи кинуться, как камень - Не смерть страшна душе, а Божье наказанье. Проходит всё - исчезнут звёзд летучих стаи, Небес дыру заштопав звёздными стежками, Кто ж мне любовью сердца рану залатает, Сжимая крепко-крепко голову руками?
Сказать пытались что-то мне, Портьеры занавес раздвинув, Задёрнув за собой гардину, Скрыв силуэт в ночном окне. Звезда блестела ли, слеза - Сквозь ткань источник виден не был. Молчаньем, словно каясь небу, Пытались что-то мне сказать.
Согрело солнце небосвод до синевы, До цвета Ваших глаз, волнуя ощущенья, Когда я на коленях вымолил прощенье И нежно милостиво улыбнулись Вы. В моих стихах пел ангел и рычали львы, Смеялся день и плакал ветер из ущелья. Когда я наконец-то вымолил прощенье, Согрело солнце небосвод до синевы.