И тут Фима увидела, что Локтя и вправду без креста.
— Нету! — Локтя отскочил от матери, точно ждал удара. — Выбросил, в море выбросил! — и еще дальше отскочил.
Мать побледнела. Пальцы, сжимавшие ручку лопаты, побелели.
— Как ты смел?
Локтя ничего не ответил. Склонил лобастую голову, и одно ухо его слабо пошевелилось.
Потом тяжело и медленно сказал:
— Не хочу.
Мать влезла в лодку, оттолкнулась ногой и опять поехала за илом.
Ребята продолжали работать. Скоро мать приехала. Ребята не дали ей разгружать ил, потому что многим нечего было делать, — с лопатами наперевес бросились трое к лодке. Мать побрела к лесам, на которых сидела Груня. Бабки рядом не было. Где ж она?
Фима нашла ее в доме: бабка торопливо пересыпала из мешочка в корзину жареные семечки, и Фиму вдруг бросило в краску.
— Хоть этот вечер потерпела бы!
— Не указывай! — буркнула бабка. — И кто тебя просил нагонять столько? Попробуй накорми теперь всех… Сами бы справились…
— А я и не звала их! — Красная от стыда, Фима выскочила наружу.
Мать больше ни на кого не кричала. Она вместе с Груней молча вмазывала в стенку плотный и клейкий, как бетон, ил. Фима подавала и, подавая, краем уха услышала:
— Одна ты у меня осталась, Грунюшка. — Мать всхлипнула. — И зачем растила детей, ночи не спала, дня не видела?.. Локтю и того увели… Нет нынче у детей послушания и веры. И не надо их таких, не огорчайся, что своих не имеешь… Есть у меня старик да ты… И больше никого.
Фима не могла слышать ее голоса. Она отошла от дома и стала помогать разгружать лодку. Скоро приехали на другой лодке Федька с Ванюшкой, и работы прибавилось. Фима бросала тяжелое, убегающее с лопаты месиво и вдруг ей стало пронзительно жаль мать: она все-таки много сделала для нее, для своих дочерей и сыновей и только не смогла понять одного: время их другое, и они не могут жить по законам времени, которое кончилось…
Ну как это ей объяснить?
1963
Вызов на дуэль
Рассказы
Вызов на дуэль
В четвертом классе мы обзавелись личным оружием — рогатками из тонкой резинки. Резинка надевалась на пальцы и стреляла бумажными пулями, скрученными из газет или тетрадочных обложек.
Это оружие можно было мгновенно спрятать в рукав куртки, в ботинок и даже в рот — попробуй найди!
В умелых руках это было грозное оружие, и бумажные пули разили точно и «насмерть». Самым метким стрелком в классе был Женька Пшонный. Он при мне на спор стрелял по мухам, выбил из трех возможных два очка — пули расплющили на классной стене одну за другой двух мух — и выиграл два метра резинки.
Я в этом деле и в подметки ему не годился — из пяти возможных выбивал только одно очко. А другие и того меньше. Меткость Женьки была общепризнанна, и мы даже называли его Снайпером.
— Ой, Снайпер, дай списать русский!
Или:
— Что сегодня идет в «Спартаке», Снайпер?
Это прозвище он любил больше своего имени, охотно откликался и признательно смотрел на окликавшего. Он один владел секретом производства особых пуль: так плотно крутил их и перегибал, что они не раскручивались в полете, были тугими и точными. Попадет на уроке в шею — взвоешь, какой бы выдержкой ни обладал.
Он же, Пшонный, возродил в нашем классе забытую традицию дуэлей. За какую-нибудь обиду или проступок любой мальчишка мог вызвать другого на дуэль. Женька даже дуэльный кодекс разработал: выбранные секунданты отмеряли шаги, мелом чертились на полу линии, с которых стреляли, на глаза надевались специальные очки-консервы (в них ездят мотоциклисты). Двое таких очков где-то раздобыл Женька и выдавал дуэлянтам, не желавшим перед поединком мириться. Даже при Пушкине и Лермонтове не были, наверно, дуэли такими беспощадными, как в нашем 4 «Б»!
Обычно на арифметике — ох и скучные были уроки! — мы заготовляли пули: крутили их на коленях.
Хуже всех в классе стрелял Петя Мурашов — маленький, тощенький, с сыпью розовых прыщиков на лбу и серьезными глазами. Ему-то и десятка пуль не хватало, чтобы укокошить на стене одну-единственную муху!
Да и в общеклассных стрелковых соревнованиях он выходил на последнее место. Пули он крутил самые бездарные: они разворачивались, были мягкими, кривыми и летели куда попало, только не в цель.
Все это было понятно: когда ж ему тренироваться в стрельбе, если все свободное время он был занят Веркой, препротивнейшей девчонкой из нашего класса. Она корчила из себя большую умницу и, наверно, воображала, что она первая красавица в классе. Ходила Верка в черном платье с белым воротничком, была аккуратно причесана и до отвращения старательно слушала всех без разбору учителей, даже учителя пения.