— Лукичок, ты не уснул там? — донеслось снаружи.
Симакин высунулся в дверь:
— Чего вам?
— Давай воздух.
— Даю…
Он быстро завел компрессор.
Работалось в этот день из рук вон плохо: то в буровые молотки не поступал воздух и приходилось газовым ключом рассоединять и прочищать трубы, то с оглушительным выстрелом с вентиля соскакивал шланг и Симакин голыми руками на морозе водворял его на место. Но, даже когда компрессор исправно тарахтел, Симакин не находил себе места. Закинув руки за спину, он расхаживал возле будки, маленький, толстенький, и Юрка не смог удержаться. «Наполеон перед битвой у Бородина!» — сказал он и отбежал в сторону: у него уже был некоторый опыт.
Во время обеда Симакин совал в печурку поленья и молчал.
— Решил поститься? — спросил Зимин.
— Забыл, — буркнул компрессорщик.
Где уж ему сегодня было просить жену приготовить обед! И не позавтракал даже.
— Держи! — Гришаков протянул кружку молока.
Симакин взял.
Тут же ему дали хлеба, отрезали кусок колбасы.
Но приняться за еду он не успел. Скрипнул снег, и в обогревалку вошел мальчишка в не по росту длинной стеганке и шапке с торчащими в стороны ушами.
На нем были подшитые валенки, большие, высокие, не по ноге, и было странно, что они не соскакивали. Как глянул на мальчишку Симакин, так рука его с кружкой молока опустилась на колено.
— Твой? — спросил Зимин.
— Мой. — По тому, как компрессорщик произнес это, бригадир обо всем догадался.
Шурка подал ему мешочек, затянутый ремешком:
— Мамка велела…
Симакин взял мешочек и дернул ремешок.
Быстрыми глазами Шурка оглядел незнакомых людей.
— Шагай сюда, — Юрка подвинулся на ящике, — к огоньку.
Но Шурка не сел. Он стал ходить по домику, оглядывая грубые нары у стенки, противни для промывания перфораторов, кайлы и кувалды в углу. Увидев за деревянной перегородкой большие бумажные кули, он заинтересовался. Верхний куль был надорван, в нем виднелся какой-то желтоватый порошок. Заметив, что Шурка удивленно уставился на куль, Андрей взял щепотку порошка и, как привередливая хозяйка пробует муку, растер ее в пальцах.
— Хороша? — спросил он у мальчишки.
— А что это такое?
— Разве не видишь? Мучица…
— А на кой она вам? — Шурка недоверчиво улыбнулся.
— Ну и вопрос, — сказал Андрей. — Слушай, Лукич, что это у тебя парень такой малограмотный: спрашивает, зачем мука!
Симакин не отозвался. Он сидел в другом углу и хмуро обгладывал заячью ножку.
— Понимаешь ты, — продолжал Андрей, — эта мука очень питательная. Как намерзнемся да наголодаемся на скале, блинчики из нее на сковородке печем. Пальчики оближешь! Может, угостить тебя? Век не забудешь…
Бурильщики заулыбались.
Особое расположение к мальчишке почувствовал Юрка, сам еще наполовину мальчишка. Он примерил на лицо Шурки респиратор и приказал: «Дыши, пацан!» Шурка засопел носом, задвигал щеками, вырвался из его рук и закружился по обогревалке, заглядывая каждому в лицо. Потом Юрка выклянчил у Гришакова — ох и скуп же был он на «взрывматериал»! — кусочек бикфордова шнура, толстого, черного, с пороховой ниткой внутри, поджег его и держал в руке до тех пор, пока тот, шипя и брызгаясь, не догорел до пальцев, и бросил его на печурку.
Шурка был в восторге.
— Еще! — крикнул он, взмахнув длинными рукавами стеганки.
— Хочешь в классе поджечь? — спросил Зимин.
— Ага! — блеснул глазами Шурка. — Вот смеху будет!
Симакин перестал сосать в своем углу заячью косточку и мрачно посмотрел на Шурку.
— Дядя Коля, — сказал Зимин, — у тебя глина для запыжовки шпуров не кончилась?
— Да осталось немного, — ответил взрывник.
— Давай ведро.
Гришаков подвинул ногой железную бадейку.
— Вот что, — сказал Зимин Шурке, — хочешь быть взрывником? Я так и знал. Так вот тебе задание: сбегай и достань нам глины. Хоть умри, а достань. Понял? Чтобы из пробуренных в скале скважин взрывчатка не вылетала, а ломала камень, их нужно хорошенько забить «огурцами» из глины. Ясно?
— Ясно! — отчеканил Шурка и даже приложил руку к ушанке.
— Выполняй.