— А у вас факты есть?
Легкий дедушкин храп донесся с нар.
Юрка лег спать последним. Перед тем как запереть избушку на крюк, он постоял у дверей. Ночное солнце склонилось над дальними тундровыми сопками, и редкие белесые лучи его скользили низко над землей. Было в них что-то таинственное и призрачное. Неведомо где попрятались чайки, застыли в небе тучки. И только падун по-прежнему гремел и сотрясал каменную землю, обдавая берега облаками мельчайших брызг.
Юрка отпустил крюк и полез на нары.
Ночью он вдруг проснулся. Ходики на стене показывали три часа. Юрка захотел выйти. Мягко спрыгнув на пол, выглянул наружу. Низко светило полярное солнце, рассеивая жидкий свет по сопкам и берегам Трещанки.
Юрка глянул на реку и обомлел.
У тайников бесшумно ходил маленький карбасок и двое мужчин выбирали из сети рыбу. Крупные тусклые рыбины валились через борт в карбас. В руках одного сверкал нож — он резал сеть. Они действовали быстро и тихо — весло не скрипнет, вода не плеснет.
Первое, что захотел сделать Юрка, — закричать, поднять переполох, разбудить Аристарха. Но Юрка сдержался и крадущимся шагом, прячась за камни, добрался до сторожки, до новенького домика Валерия — он стоял метрах в ста. Спит, а здесь такое творится! Ведь если бы Юрка всполошил избушку, Валерия по головке не погладили бы. И, наверно, Пудов первый бы написал в районную газету о Валерии, а с Варзугиными еще не случалось такого. Ну и соня!
Юрка дернул дверь. Она была на запоре. Тихонько постучал.
— Кто там? — шепотом спросили изнутри.
Юрка даже усомнился: брат ли это?
— Это я, Юрка, открой скорей… Там… Там… Там рыбу воруют…
Слабо лязгнул крючок, и Юрка вошел в домик. Валерий был в трусах и майке, волосы нечесаные.
— Какую рыбу? Что ты мелешь?
— Семгу… Вон… Гляди в окно! — почти крикнул Юрка. — Бери скорей ружье, а то они уйдут.
— Сядь. — Валерий показал рядом с собой на койку и еще раз зевнул. — Сядь и успокойся.
Юрку била нервная дрожь. Он готов был сорвать с гвоздя ружье и броситься к берегу, Валерий же вел себя непонятно. И, видя это его спокойствие, Юрка вдруг почувствовал, что у него зуб на зуб не попадает, ногти сжатых в кулак пальцев впиваются в ладони.
Видя, как он побледнел, Валерий тихо спросил:
— Может, валерьянки дать? Девчонка ты, вот кто. Уж я-то думал… Подумаешь, на две рыбины меньше поймает звено… Беда какая…
— Валька! — закричал Юрка. — Там не две, там много семги… Ты… Ты что?..
— Тише, — сказал Валерий, — ничего страшного не случилось. Какой из тебя получится моряк, если по каждому пустяку панику поднимаешь?.. Вот тебе три рубля — купи насос для велосипеда… Это помимо долга. Долг позже.
Он протянул зеленую бумажку.
Юрка отдернул руку.
— Ты подлец, Валька, — сказал он, все вдруг поняв, — ты негодяй, продажная шкура!
Валерий почесал широкую, мускулистую грудь, зевнул и вдруг засмеялся.
Юрка метнулся к двери. Рука Валерия догнала его, схватила за шиворот и швырнула на койку. Юрка вскочил и, вложив в удар вес всего тела, всадил кулак в грудь брата. Тот рухнул на пол. Через секунду он был уже на ногах, и дальше Юрка ничего не помнил: дико болела челюсть, голова звенела, как пустой чугун.
Юрка с трудом разлепил веки. Брат в напряженной позе, полусогнувшись, стоял у окна и смотрел в сторону расставленных тайников. Потом высунулся из двери, коротко свистнул два раза и вернулся к столу. «А я его спасал, — почему-то вдруг подумал Юрка, — а я искал его в пургу…»
Валерий нервно ходил по комнате, набрал в черпак холодной воды из кадки, смочил Юрке лоб и челюсть.
— Отойди, — сказал Юрка, встал и, шатаясь из стороны в сторону, подошел к окну.
Карбасок — а это был карбасок Валерия — уже стоял у берега, и двое мужчин в телогрейках, кепках и сапогах с тяжелыми мешками на плечах, полусогнувшись, быстро уходили в сторону сопок.
— Болит? — спросил Валерий.
— Тварь… Продажная тварь…
— Юра, — тихо и мягко произнес Валерий, — давай по-взрослому, без истерики. Побереги свои нервы. Они тебе еще пригодятся. Ты думаешь, я не понимаю, что нехорошо делаю? Но согласись, у меня нет другого выхода. Мне нужно побывать в Мурманске, сходить в мореходку и там кое с кем поговорить. Дядя Ваня не захотел помочь мне, отвернулся от меня. Вот и приходится самому обо всем заботиться. Отцу тоже нет до нас дела. У него — рыба, план на первом месте. Ты еще маленький и ничего не понимаешь. За жизнь, за свое место в ней надо драться. Приходится заниматься тем, что самому противно. С пустым карманом никуда не сунешься и никому ты не нужен…