планерах Лилиенталя в конца прошлого века летал (и на одном из них погиб) сам
Лилиенталь. Самолет братьев Райт в декабре 1903 года поднял в воздух один из
братьев — Вильбур Райт. Самолеты почти всех первых русских
авиаконструкторов — А. Я. Докучаева, С. В. Гризодубова, А. С. Кудашева, В. Н.
Хиони, А. В. Шиукова, И. И. Сикорского — также испытывались в полете
прежде всего ими самими.
Но чем дальше, тем больше становился объем работы как по
конструированию, так и по изготовлению и по испытанию самолета.
Потребовалось разделение труда. Стало ясно, что испытывать летательный
аппарат должен летчик. Поначалу — просто летчик. Предполагалось, что, если он
хорошо летает и достаточно решителен, чтобы доверить свою жизнь новой, ранее
не поднимавшейся в воздух конструкции, значит, ничто не мешает ему выступать
в роли испытателя.
В начале 20-х годов, когда Арцеулов появился па Ходынском поле, положение было именно таково: профессия — отдельная профессия! — летчика-испытателя едва начинала оформляться.
Слова «летные испытания» (иногда говорили: «пробные полеты») уже
применялись. Но наименование «летчик-испытатель» еще только нарождалось.
Хотя конечно же нилоты, профессионально занимавшиеся облетом самолетов, выпускавшихся авиазаводами, уже были.
480 Как мы помним, такую работу Арцеулов успешно вел еще в 1911 году на
заводе Щетинина, хотя этот завод и выпустил всего по нескольку экземпляров
самолетов «Россия-А» и «Россия-Б».
Есть сведения о том, что и службу в Московской авиашколе он периодически
совмещал с испытательной работой. Историк авиации В. В. Король обнаружил в
журнале «Аэро» (№ 1—2 за 1923 год), издававшемся тогда в течение короткого
времени, заметку следующего содержания:
«В конце прошлого года на Ходынском аэродрома состоялись пробные
испытания двухмоторного самолета системы Хиони. Спроектированный и
начатый строиться в 1915—1916 годах на заводе Анатра в Одессе, данный
самолет, благодаря политическим пертурбациям на юге, смог быть закончен
лишь к настоящему времени. . Громадный самолет делает пробег короче любого
истребителя, прекрасно набирает высоту, очень послушен в управлении, развиваемая скорость равна около 130—140 км/час».
Оставим на совести автора мелкие технические неточности (предвзлетный
разбег в заметке назван пробегом, который, как известно, происходит на
посадке), как и термин «пертурбация», звучащий применительно к событиям
гражданской войны на юге России несколько легкомысленно.
Для нас эта заметка интересна как свидетельство того, что, когда требовалось
испытать новый аппарат, приглашали Арцеулова. А он, ранее летавший только на
истребителях и других легких самолетах, спокойно сел на «громадную» (по тем
временам, конечно) машину Хиони и уверенно принялся за ее испытания.
Правда, как свидетельствуем В. Б. Шавров, не с самого начала, не «с нуля», так
как пилот и конструктор Василий Николаевич Хиони первый вылет и несколько
последующих полетов неизменно выполнял на своих машинах (в том числе и на
«Хиони-4») сам, что, конечно, никак не умаляет значения вклада, внесенного в
испытания этого самолета Арцеуловым.
В № 7 того же журнала «Аэро» за 1923 год помещена статья Е. Бурче «Наши
старики», посвященная К. К, Арцеулову. В ней кроме сведений, нам уже
известных, указывается, что, работая в Московской школе, Константин
Константинович одновременно «занимается сдачей и испытанием различных
самолетов» и что,
481
«когда начали прибывать к нам иностранные машины, первые испытания их
проводились Константином Константиновичем». Да, в то время материальная
часть нашей молодой авиации пополнялась преимущественно за счет импорта.
Правда, начали уже наращивать выпуск самолетов и наши возрождающиеся
авиазаводы, но изготовляли они пока машины, представлявшие собой
незначительно переделанные иностранные модели. Так, например, разведчик и
легкий бомбардировщик Р-1 фактически представлял собой английский де-Хэвиленд ДН-9а, а учебный У-1 — английский же Авро-504.
Выпуск самолетов на отечественных заводах непрерывно возрастал. В