перемещен на должность заместителя начальника штаба.
Создавать корпус как единый, управляемый из общего центра организм, который, конечно, только и мог решить стоящую перед воздушными
защитниками Москвы более чем сложную задачу, командованию корпуса
пришлось, начиная с самых первых шагов, уже в военное время, фактически
одновременно с выполнением боевых заданий.
К тому же части 6-го авиакорпуса были вооружены преимущественно
устаревшими самолетами — теми самыми И-шестнадцатыми и «Чайками», которые в Испании, особенно поначалу, проявили себя отлично, на Халхин-Голе
— удовлетворительно, от силы — хорошо, но сейчас, в преддверии большой
войны, явно нуждались в замене.
Их и заменяли: перевооружение нашей авиации уже началось — недаром так
интенсивно шли испытания и доработки «мигов», «яков» и «лагов», — но, к
сожалению, именно только началось.
«До 80 процентов общей численности самолетов, имевшихся у нас к началу
войны, уступали однотипным самолетам фашистской Германии по своим летно-техническим данным», — писал впоследствии главнокомандующий Военно-Воздушными Силами Главный маршал авиации К. А. Вершинин.
Еще беднее новой материальной частью была истребительная авиация, выделенная специально для противовоздушной обороны страны: в первые
месяцы войны, она имела до 90 процентов самолетов устаревших типов. Так что, оказывается, авиация ПВО Москвы по сравнению и с Военно-Воздушными
Силами в целом, и
20
особенно по сравнению с авиацией ПВО, предназначенной для прикрытия
других, менее важных тыловых пунктов страны, была еще в сравнительно
выгодном положении — в ее составе, судя по данным журнала боевых действий
6-го авиакорпуса, по состоянию на 30 июня сорок первого года устаревших
самолетов было «всего» 55 процентов.
Обидно много оказалось в те дни такого, чего мы чуть-чуть не успели. По
крайней мере — в авиации. Не знаю даже, что досаднее — чистое упущение, недомыслие, неожиданно для всех обнаружившееся с началом войны, или такая
вот вещь, о которой подумали, предусмотрели, приняли верное решение, начали
уже делать.. и вот — не успели вовремя доделать!
Именно так получилось с перевооружением нашей авиации на новые типы
самолетов в сорок первом году. Если вдуматься, в самом факте цикличности
колебаний уровня боевой техники ничего противоестественного нет. Более того
— по существу такая цикличность вполне закономерна. Завершив очередную
замену устаревших самолетов, танков, орудий на новейшие, любая страна
некоторое время пожинает плоды этой замены — располагает наиболее
совершенным техническим оснащением своей армии. Но предпринимать такое
дело чересчур часто — невозможно: на это никаких ресурсов самой богатой
державы не хватит. В результате через некоторое время отличная техника
превращается в хорошую, а затем — и в удовлетворительную. Чередования пиков
и провалов этой сложной периодической кривой в разных странах, естественно, не совпадают. И, надо думать, гитлеровцы, нападая на нас, конечно, кроме всего
прочего, учитывали и тот факт, что в отношении оснащения боевой техникой
наша армия (и в частности авиация) едва вышла из очередной нижней точки и
только-только пошла на подъем.
Правда, была в этом, как оно ни покажется на первый взгляд странным, и
своя положительная сторона: в новых самолетах заключались широкие
потенциальные возможности последующей модификации. В немецких же
самолетах, созданных несколькими годами раньше, эти возможности были уже в
значительной степени реализованы и исчерпаны. Где-то с середины войны это
обстоятельство стало работать в нашу пользу — способствовать успеху в
техническом соревновании с противником.
21
Но то было потом. А пока, в начале войны, положение оставалось сложным.
Это чувствовалось повсюду — чувствовалось и в частях истребительной
авиации Московской зоны ПВО. Новых самолетов было еще очень мало, не
многие полки успели получить их, а в получивших далеко не все летчики
освоили даже дневные полеты на этих машинах, не говоря уже о значительно