— Опять горяченького принесешь, черт лысый? — спросил Бондаренко нестрогим голосом.
— Тсс... Ни звука! Сегодня день рождения Борибая, — сказал Добрушин, подпоясываясь. Потом он обернулся к Борибаю:
— Итак, забрав последний наличный капитал, отправлюсь на ответственную операцию. Она требует смекалки и отваги. А ты, тем временем, соображай закуску.
— Но ведь ты же все деньги уносишь! — сказал Борибай.
— Что я слышу? А зачем у тебя голова на плечах? Ты солдат. Следовательно, должен проявить находчивость.
Борибай послушно выпрыгнул из вагона и направился к маленькому пристанционному базарчику. На деревянных прилавках, стоящих в три ряда, русские женщины в широких кофтах, в платках, завязанных концами под подбородком, разложили яйца, огурцы, сливочное масло, расставили ведра с простоквашей; здесь и женщины-казашки, закутанные в джаулыки, либо в безрукавных камзолах, в платках, узлом на затылке. Сбежавшиеся бойцы сразу перемешались с базарным людом, поднялся громкий говор. Казалось бы, среди базарного говора первым долгом услышишь голоса, выкрикивающие цену товаров. Но этот базар скорее напоминал встречу двух аулов. Редко можно увидеть здесь людей, которые хотели бы купить подешевле и продать подороже.
— Счастливого пути, братья!
— Уходят наши молодцы!
— Ешь, родимый, ешь, ничего для вас не жалко.
— Нет ли среди вас джигитов из Канды-агача?
— А у меня сын тоже служит. Бери, бери, сынок!
— Голубчик, не встречал ли джигита Курмантая? Он тоже в армии.
— Отведай, дорогой. Ведь в далекий путь едешь!
Громкие голоса не стихают.
Борибай, выбравшись из толпы, неуверенно подошел к смуглой старой казашке, которая стояла поодаль с мешочком курта в руках.
— Добрый день вам, шеше. Э, как ваше здоровье? — вежливо обратился он к старухе.
— Здравствуй на много лет, — ответила старуха надтреснутым голосом, оглядев тусклыми глазами приветливого джигита.
— На фронт отправляемся, шеше.
— Е-а, карагым-ай! Пусть бог-создатель будет, вам подмогой. Из каких мест, голубчик?
Борибай назвал свой род, но умолчал о местности, чтобы не огорчить старуху в случае, если они не соседи.
— Из рода Уйсон я, шеше.
— Е-е, голубчик, — сказала старуха просто, она не знала такого рода.
Борибай, бросив косой взгляд на мешок, спросил:
— Сколько вы просите за курт, шеше?
— Двенадцать рублей, голубчик.
— М... м... недорого, да и курт у вас хорош. — Борибай, порывшись в карманах, ничего в них не нашел.
— Эх, будь я неладен, поистратил все деньги. А без кислого разве проживешь? Не покушаешь кислого, и во рту никакого вкуса нет.
— Ойбай-ау, что я, малоумная, стою здесь и торгуюсь! — сказала старуха. — Будто и в самом деле с дедовских времен на базаре торгую. Бери, голубчик, бери.
— Как это можно, да нет, да нельзя... — запротестовал Борибай, но старуха настаивала с жаром.
И Борибай сдался:
— Могу ли я бросить на ветер слова старого человека? Верно вы сказали, шеше: недостойно будет, если я отвернусь от хлеба-соли.
И он с удрученным видом набил свои карманы куртом.
Тем временем Добрушин «прямым ходом» направился в ресторан вокзала. Подойдя к стойке, он поманил пальцем девушку-буфетчицу, наклонился к ней, таинственно зашептал:
— Что случится, если вы соблаговолите полбутылочки для фронтовиков? До зарезу нужна!
Девушка знала, что от таких вежливо-напористых людей легко не отделаешься. Она сказала:
— У меня нет. Спросите у заведующего рестораном. Может быть, он поможет вам, — и она показала на дверь его кабинета.
Директором ресторана был пожилой казах.
— Дело примет поистине трагический оборот, если вы не войдете в положение, — сказал Добрушин директору, ошеломленно смотревшему на него.
— Вы, конечно, слышали о таком человеке, как Борибай Еспаев. — Директор отрицательно покачал головой. — Могу ли я поверить? Вы ничего не слышали о нем? Он же ваш земляк! Значит, вы не читаете газет? Знаменитый, прославленный генерал Еспаев является нашим командиром. Я — его адъютант. Сегодня день рождения товарища генерала. Нужен сущий пустяк, одна видимость. Прошу, устройте поскорее. А не знать генерала Еспаева — это срам, — назидательно сказал Добрушин оторопевшему директору и всунул ему деньги в руку.
VI
Не успели Борибай и Добрушин спрятать свои трофеи, как появился Ержан вместе с Раушан и Куляндой. Он помог девушкам подняться по подвешенному стремянному ремню, вскочил сам и, задержавшись у двери, обвел взглядом вагон.