— И они стали ходить?
— Сначала — да, но, как только забыли о том, что такое голод, стали исчезать опять. Пришлось отменить короткие побывки.
— Какая связь?
— Стоило ребятишкам вернуться в кочевье, они уже не возвращались. Им гораздо больше нравилось шататься по пустыне, пусть даже на голодный желудок.
— Других проблем у вас нет?
— На прошлой неделе двое мальчишек сбежали из интерната. Мы видели, в какую сторону они направились, — наверное, к своему кочевью. Мы послали за ними вдогонку жандармов. Если через два-три дня их не найдут, ребятишки умрут от жажды… В общем, как правило, школу они не любят.
— Если бы дело обстояло иначе, были бы все основания для беспокойства, — заметил Мурад.
— Вопрос в том, о какой школе идет речь, — сказал Буалем.
— Вот именно, — подхватил Серж.
— Если бы речь шла о той школе, где им внушали бы, что их предки галлы жили в Галлии, то это можно было бы еще понять, — сказал со смехом начальник даиры.
Буалем с Сержем рассмеялись вместе с ним.
— Самое лучшее — пойти посмотреть…
В школе — просторном здании, построенном из твердых материалов, «как на севере», заверил супрефект (те же огромные окна, распахнутые навстречу нестерпимому зною, тот же двор, залитый серым цементом), — песок сочился отовсюду: из-под дверей, сквозь окна; от этого заедало шарниры на петлях, засорялись сточные желоба, песок скрипел под ногами в классах. Кроме алжирских учителей с севера тут были французы, работавшие по договору. А тех, кто приехал с Ближнего Востока, легко было узнать по выговору, а иногда и по одежде.
— Салям!
Через окно, откуда доносились фразы, изрекаемые громким голосом с египетским акцентом, Буалем обменялся с учителем длинными приветствиями, затем повернулся к своим спутникам.
— Это урок истории. Учитель разрешает нам войти, с вашего позволения, господин директор.
Учитель снова начал священнодействовать. Он старательно следил за дикцией перед лицом такой аудитории — еще бы! гости из столицы. Однако учеников отвлекло это нашествие марсиан. Несколько горделивых профилей не могли заставить забыть затравленные взгляды всех остальных. Мурад с Амалией сели на последнюю парту рядом с подростком, глаза которого лихорадочно горели на матовом лице.
Громогласные поучения преподавателя тонули в абсолютной тишине.
— До ислама царило невежество. Предки арабов жили, как живут сейчас ваши родители. Это были варвары, они хоронили своих дочерей сразу же, как только те появлялись на свет. Затем появился Коран, который принес с собой благословение, мудрость, цивилизацию. Если вы хотите походить на своих родителей, вы останетесь варварами и невеждами. Итак, отвечайте… Кто вы?
Зажатая в руке учителя длинная тамарисковая палка бичевала воздух. Сорок пар глаз со страхом следили за ней, пытаясь найти спасение и от нее, и от громкого голоса. Буалем наклонился к ученику, который сидел ближе всех к нему, и шепнул ему, но так громко, чтобы и остальные услышали:
— Отвечайте: арабы и мусульмане.
— Итак, кто вы? — повторил учитель.
Взгляды были прикованы к столам, словно ответ должен был исходить оттуда. Буалем негодовал.
— Вы не можете ответить?
Мурад наклонился к Суад:
— Нет, они не могут.
— Почему? Ведь это так просто.
— Не могут, потому что у них нет выхода.
— Как это — нет выхода?
— А так. Они должны отречься либо от истины, либо от своих братьев. А они не могут. Они слишком молоды.
Буалем расслышал только последнюю фразу.
— Слишком молоды, слишком молоды! Как раз сейчас и следует их воспитывать.
— Я пробовал, — говорит учитель, — но одному это не под силу.
— А власть? Не забывай о власти, учитель. Власть готова предоставить в твое распоряжение все, что тебе потребуется, правда, господин начальник даиры?
— Разумеется, — заявил супрефект. — Однако учитель и так наверняка прекрасно со всем справляется.
— Я исчерпал все средства убеждения, — сказал учитель.
— Тогда употреби другие! — крикнул Буалем.
— Мне кажется, тут нет оснований драматизировать, — сказал директор.
— Я не драматизирую, господин директор, но ставка слишком велика.
— Велика, зато выигрыш обеспечен заранее, потому что у ребятишек нет выбора. Если не хотят подыхать с голода, надо приспосабливаться, учиться какому-нибудь ремеслу. Набегами теперь не проживешь да и рабов нет, чтобы на них работать. Если хотят есть, придется отказаться от варварских привычек.