Не дав опомниться отцу, Виктор, не дожидаясь, пока Ларионов сходит за хлебом, перемахнул через изгородь, пнул по очереди подбежавших свиней по рылам и, подняв кость, протянул его судебному медику.
— Ловко ты отвадил их о себя, — восхищенно заметил отец. — Я-то думал, что они, изголодавшись, покусают тебя, требуя еду.
Ларионов, потоптавшись на месте и со словами: — «Я все равно принесу хлеб, накормлю их», — направился в сторону дома.
Осмотрев кость, судебный медик уверенно констатировал:
— Это бедренная часть ноги человека! Он что, кормил свиней человечиной?!
Наступило безмолвие от ужасного предчувствия. Первым очнулся следователь прокуратуры, который указал:
— Животных надо куда-то подевать и осмотреть свинарник.
Журавлев приказал подошедшему с хлебом Ларионову:
— Замани свиней хлебом в сарай и закрой их там. В загоне нашли кость человека.
— Фьють, — удивленно свистнул сыщик и вполне серьезно высказал свои опасения: — А они меня не съедят?
Журавлев засмеялся, указывая на Виктора:
— Тут есть один человек, который их быстро усмирит.
Осмотр свинарника ничего больше не дал, и следственная группа засобиралась покинуть место происшествия. Прежде чем выехать, следователь прокуратуры распорядился, обращаясь к Журавлеву:
— Организуйте доставку трупов в морг. Приведите ко мне в кабинет подозреваемого для допроса.
Сыщики, быстро поймав на улице бортовой уазик, загрузили тела в кузов и отправили судебного медика вместе с ними в морг. Время было три часа дня. Попрощавшись с сыном, Журавлев с двумя оперативниками выехал в город. Карих, уже чувствуя, что обнаружены свидетельства его злодеяний, как загнанный зверь сверкал хищными глазами в полумраке кабины. По пути Журавлев вышел из машины, чтобы идти домой, указав оперативникам, чтобы они поприсутствовали во время допроса Карих, по окончании которого доложили ему, какие показания дал подозреваемый.
6
Журавлев тихо добрел до дома. Сдавленность в груди не проходила, и он несколько раз останавливался на лестничных площадках, чтобы перевести дух. Жены и младшего сына не было дома, он разделся и сразу же свалился на диван, так и не присев за стол, где его ждала остывшая еда, заботливо приготовленная Кристиной перед уходом. Он закрыл глаза и пребывал в каком-то прерывистом тревожном полузабытьи. Перед его взором раз за разом возникало зловещее лицо убийцы в сопровождении монстров-секачей с огромными железными клыками, готовых растерзать всех на своем пути. В какой-то момент на авансцене появляется Виктор со своей невестой Алиной. Они беспомощны, их окутала какая-то липкая и вязкая паутина, от которой они не в силах освободиться. Тогда он встает между молодыми и надвигающимся злом, ватными руками вытаскивает из-за пояса пистолет, передергивает затвор. Он не удовлетворен перезаряжением оружия — не слышно характерного металлического лязга, затвор возвращается на место медленно и тягуче. Уже уверенный в том, что пистолет не выстрелит, он без всякой надежды направляет ствол в сторону убийцы и его кабаньей своры, нажимает на курок. Пистолет, как и ожидалось, не выстреливает, и он резко открывает глаза. Старый опер в который раз разочаровывается в своих сновидениях: там у него оружие никогда не стреляло, а если и стреляло, то пули падали наземь, едва только вылетев из ствола, сабля ломалась наполовину, нож гнулся, как пластилиновый. А иногда так хотелось расквитаться со своими недругами хотя бы в ночных видениях, выпустив в них целую обойму автоматной очереди, разнеся все в щепки смертоносной бомбой. Но ничего не стреляло и не гремело, кинутая граната вяло крутилась под ногами врага вместо молниеносного извержения своего оскольчато-фугасного нутра…
Журавлев вновь проваливается в забытье и приходит в себя от того, как Кристина ладонью трогает его лоб.
— Ты не болеешь? — спросила она.
— Нет, Кристина, все нормально. Ты откуда?
— С Полиной посидели, повспоминали Агнию Петровну. Ей бы сегодня исполнилось шестьдесят шесть.
— Точно! В прошлом году же отмечали шестьдесят пять. А где Сашка?
— Он со своей группой пошли в поход. Скоро должны вернуться.
— Правильно, пусть гуляют, — удовлетворенно проговорил он, позевывая и потягиваясь. — Последние деньки стоят, скоро зима.
— Да-аа уж, — протянула жена, передернув плечами в предчувствии студеной поры и поинтересовалась: — Где Витька?
Журавлев, присев на диван, посмотрел на часы — было семь вечера.