— А, может быть, все это правда, и она жива, — без всякой надежды проговорила Котова и воскликнула с отчаянием в голосе: — Что такого невероятного сделать, чтобы это оказалось в действительности?!
Как только Котова вышла из штаба, следом в коридор вышел и Журавлев. Он, давимый тяжелыми раздумьями, прохаживался по гулкому коридору ночного общежития. Его душила бессильная злоба на самого себя из-за того, что никак не может поймать конец веревки, чтобы распутать это загадочное исчезновение маленькой девочки. Кто его знает, может быть, девочка еще жива и надеется на него, что он освободит ее из плена, как сказочный богатырь спасает маленькую принцессу? Но, вместо того, чтоб вскочить на вороного коня и мчаться во весь опор к царству Кащея Бессмертного, он бессмысленно топчет коридоры этого унылого общежития…
Очнулся он от прикосновения чьей-то руки к его локтю. Резко обернувшись, он увидел перед собой плешивого старика шестидесяти лет, который улыбался ему беззубым ртом. Вздрогнув от внезапного появления человека, сыщик подумал:
«Надо же! Только вспомнил о Кащее, а он предо мной собственной персоной!»
— Что, не нашлась еще девочка? — шамкающе поинтересовался старик.
— А вы кто будете? — спросил его опер
— Я дворник. Фамилия моя Кравец.
— Юрий, если не ошибаюсь.
— Да, Юрий Тарасович.
— Юрий Тарасович, у вас есть что сказать мне?
— Ваш сотрудник приходил, разговаривал со мной. Больше мне сказать нечего, хотя… могу кое-что добавить.
— И что же?
— Я тут работаю всего два месяца, но за это время насмотрелся всякого. Одним словом, наше общежитие превратилось в проходной двор. Тут шныряют темные личности, молодежь собирается и наркоманствует, так что приходится их выгонять на улицу. А уж про пьяниц и говорить не приходится — спят прямо в коридоре. Вся эта шатия-братия способна на все, они и умыкнули, наверное, девочку-то.
— А зачем им девочка?
— Как «зачем»? Продать, например. Или, что похуже сделать с ней, развращенцев сейчас развелось…
— Назовите хоть одного извращенца.
— Этого я не знаю, на лице же не написано. Наркоманы способны на все…
— А наркоманов назвать можете?
— Откуда я могу знать, они же не представляются.
Во время этого разговора хлопнула дверь общежития. Увидев вернувшегося с информационного центра Федорова, Журавлев оставил старика и подошел к оперативнику.
— Ну что, Кирилл, всех проверили?
— Да, проверили, — ответил Федоров и, посмотрев вслед старику, который направился в свою комнату, спросил: — Что этот тут делает?
— Подошел, интересуется, нашлась девочка или нет.
— А че ему не спится?
Журавлев только пожал плечами.
Оперативники направились в штаб, их догнала Котова и с прискорбием сообщила:
— Как могла, успокоила Алену, объяснила, что проверяем все, что сказала гадалка. Но она совсем плоха, ноги ее уже не держат, все время сидит или лежит. Я попросила соседку, чтобы она находилась рядом. Скоро схожу вновь, проверю, может быть, вызову скорую.
У Журавлева сердце от усталости и тревоги ныло уже беспрестанно, рассказ Котовой только усугубил положение. Он, несколько раз глубоко вздохнув, отправил под язык очередную порцию валидола. Заметив это, оперативница проговорила:
— Да и вам надо врача…
Устало отмахнувшись от своей подчиненной, Журавлев обратился к Федорову:
— Расскажи, сколько судимых в общежитии?
— Из шестидесяти восьми человек двенадцать судимы, из них только один за изнасилование. Один был осужден за убийство, два — за тяжкие телесные повреждения. У остальных — имущественные преступления.
— Насильник в какой комнате?
— В четыреста третьем. Фамилия его Фрадкин.
Журавлев кивнул Котовой:
— Светлана, четвертый этаж проверяла Иванова. Посмотри ее справку о проделанной работе, что она пишет про этого Фрадкина.
Быстро обнаружив нужный документ, Котова стала читать: «Комната 403. Проживают Костина и Фрадкин с сыном Сережей 6,5 лет. С обеда находятся в комнате, никуда не отлучались».
— Интересно, а почему не на работе? — задался вопросом руководитель.
— Сегодня же суббота, — ответила Котова.
— Ах да, суббота… нет, уже воскресенье. С этой работой все дни перепутались в голове. А где живет тот, кто сидел за убийство?
— Здесь, на первом этаже, — ответил Федоров. — Фамилия его Скопцов, я с ним разговаривал. Он проживает с Шубиным, среди судимых тот не значится. Шубин был весь день в комнате, Скопцов пришел в три. Во время моего визита они уже приготовили ужин и собирались отметить день рождения последнего бутылочкой водки.