— Ну вот!.. — разводит руками начальник транспорта.
— А может, — осторожно вмешивается Сидор Трофимович, — может, действительно, а? Ведь три электровоза на этом деле держим. Жалко!
— Не жалко! — отвечает Владимир. — Едут люди с работы, песни поют, во-время домой попадают… Отдыхают нормально, силы шахтерские берегут. Разве плохо?
— Ну что ж, — пожимает плечами Горовой, — тебе видней, ты и распоряжайся!
И он, не глядя на начальника подземного транспорта, поспешно выходит…
У ствола опять попадается ему та же группа «корреспондентов».
Старичок Петрович стоит, поддерживаемый внуком, и плачет.
— Э, дедушка, что с тобой?! — встревожился Сидор Трофимович. — Что это ты расстроился?..
— Он шахту не узнал, свою родную шахту, Сидор Трофимович! — отвечает внук.
Старик медленно подымает свои худые, скрюченные вековым трудом руки и, показывая их, говорит:
— Вот… Люди добрые, гляньте… Целый век свой работал… обушок да лопата… да санки… А сейчас — комбайны! И… свет в лаве, как солнечный…
— Так плакать чего ж? Радоваться надо! — засмеялись «корреспонденты».
— А мне… мне мою жизнь жалко!
И, опираясь на внука, он медленно подходит к стволу.
— Смешной ты, дедушка, ей-богу! — говорит ему внук. — Ну, с чего б это я заплакал? Комбайн и комбайн. Обыкновенная машина. Ничего, особенного.
— Теперь бы жить!.. — бормочет Петрович. — Кабы молодость, теперь бы пойти в шахтеры!..
Сидор Трофимович ласково подхватывает старика под локоть и вместе с ним входит в клеть.
— Мы с тобой, Петрович, свое сделали, — говорит он задушевно, — без нас ничего б этого не было!.. Не горюй!..
Хмурый и озабоченный появляется Горовой в маленькой приемной перед дверью своего кабинета. Подойдя к секретарше, спрашивает:
— Никто ко мне не приходил?
— Нет.
— А может, звонил кто?
— Звонили, как же, Сидор Трофимович. Но… важного ничего нет.
Сидор Трофимович молча проходит к себе в кабинет. Вошел, грустно осмотрелся по сторонам и медленно, как-то по-стариковски, опускается на стул. В комнате так тихо, что тиканье стенных часов кажется назойливым и громким.
Сидор Трофимович бесцельно смотрит куда-то вперед. В глазах щемящая грусть обиженного человека. Так проходит несколько секунд, пока взгляд его не натыкается на настольный календарь.
Сидор Трофимович берет календарь и начинает его перелистывать с самого начала. Первые листки густо исписаны заметками для памяти, жирными восклицательными знаками и бесчисленными вопросами, но чем дальше мелькают страницы, тем этих заметок все меньше и меньше, и, наконец, появляются сплошь чистые, ничем не отмеченные дни.
Опустив голову, Сидор Трофимович тихо и грустно произносит:
— Пустые дни… Что же дальше, Сидор Трофимович?
Резкий звонок телефона мгновенно приводит его в себя. Обрадованно схватив трубку, он громко заявляет:
— Начальник шахты слушает! Кто? Это ты, Маруся? Ну, чего ты хочешь? Не надо носить, сам приду завтракать… Ничего, не переработался, найду свободную минуту! — и с раздражением кладет трубку.
В кабинет входит Андреев, вводя с собой незнакомого человека.
— Знакомься, Сидор Трофимович, это конструктор угольного струга! — представляет он своего спутника. — Новая чудесная машина!
Сидор Трофимович невесело ухмыляется:
— Опять новая? А комбайн уже устарел?
— Зачем? — увлеченно продолжает Андреев. — Это ведь разные машины! Вот сами увидите, струг обходится без моторов, он ходит по стальному тросу вверх и вниз, как рубанок. За полтора часа весь цикл! Ведь это красота.
— А кто эту красоту видел? — недоверчиво улыбается Сидор Трофимович.
Смущенный конструктор решается объяснить:
— Это новая конструкция, самая последняя и еще не испытанная. Секретарь обкома товарищ Кравцов рекомендует обратиться к вам!
— Верно, Сидор Трофимович! — подхватывает Андреев. — Возьмем на пятый участок? Там комбайна еще нет? Будет струг! Решай!
Потирая пальцами седеющие виски, Сидор Трофимович морщится от боли и тихо отвечает:
— Голова болит… Устал я, наверное… Подумай сам!
Обеспокоенный состоянием его здоровья, Андреев участливо предлагает:
— Хорошо, мы тут подумаем, а вы, Сидор Трофимович, сейчас же домой, отдохните!
— Да, да… Надо отдохнуть! — покорно соглашается Сидор Трофимович и, выйдя из-за стола, медленно идет к вешалке.
Пока он одевается, конструктор разворачивает на столе свои чертежи. Грустно посмотрев на склонившихся к столу инженеров, Сидор Трофимович молча покидает свой кабинет.
И вот он дома. Удивленная жена с тревогой спрашивает:
— Что случилось?
— А ничего не случилось, просто так зашел! — отшучивается Сидор Трофимович.
Но не так легко обмануть жену:
— Может заболел? Опять сердце?
— Та нет, Маруся! Все тебе только плохое мерещится! — отвечает Сидор Трофимович и, подойдя к жене, нежно берет ее за руку: — А может, я по тебе соскучился? А?
— А работа как же? — испуганно шепчет жена, не понимая того, что происходит с мужем.
— А что работа? Дела на шахте хорошие. И без меня как-нибудь обойдутся!
Жена пытливо смотрит ему в глаза, и он, не выдержав, отводит взгляд в сторону.
— Ой, врешь ты, Сидор, врешь! — грустно говорит она. — Думаешь, я не вижу? Телефон наш молчит, как немой. А раньше только и слышно было: «тр-тр!» «тр-тр!» Днем и ночью покоя не было.
— А это я сам запретил, — обрывает ее Сидор Трофимович. И неожиданно прибавляет: — Ты лучше мне мундир мой приготовь. В город я поеду!
Зима. Ясный, солнечный день. Санная дорога.
Весело мчатся кони.
В санях Сидор Трофимович и конструктор Трофименко.
— Но-о! Не балуй, — сердито покрикивает кучер, натягивая вожжи.
Трофименко улыбается, сосед его задумчиво молчит.
Внезапно два человека становятся поперек улицы. Это Вася и навалоотбойщик Серегин. Санки останавливаются.
— Извините, Сидор Трофимович, — говорит Вася, — мы по серьезному делу.
— Ко мне? Что случилось? Где? — сразу встревожился начальник шахты.
— Нет. Нам конструктор нужен!
— А-а!.. — и Сидор Трофимович безучастно откидывается на спинку сиденья.
— Дмитрий Иванович! — решительно говорит Вася. — Шахтеры вас к себе обедать просят. Навалоотбойщики.
Трофименко смущенно улыбается:
— Спасибо, товарищи! Я бы, конечно, с удовольствием, да вот спешу…
— Знаем, что заняты, — говорит второй шахтер, — только ты не отказывай: нам с тобой поговорить надо! Ты эту машину придумал, так что… Обидятся люди! Ждут…
— Подойди, Дмитрий Иванович! — советует Сидор Трофимович. — Это нужно!
— Хорошо! — решает конструктор и спрыгивает с саней.
Квартира навалоотбойщика Серегина.
За большим столом сидят шахтеры и молча глядят на Трофименко.
Стол ломится от обилия домашних закусок, но никто не прикасается к еде. Никто не пьет.
— Вот, Дмитрий Иванович, какое дело… — наконец говорит хозяин. — Сам видишь, кто перед тобой!
— Вижу! Хорошие шахтеры! — улыбается Трофименко.
— Были шахтеры, это верно, — сокрушенно замечает другой шахтер, — теперь кем будем, вот запятая!
И сразу со всех концов стола тревожные голоса:
— Пока еще работаем на своих местах, а дальше что?
— О машине ты, Дмитрий Иванович, много думал, сами видели, ночей не спал, а вот нас забыл?
— Конец, значит, навалоотбойщикам настал? — вскрикивает кто-то.
— Ликвидируете как класс, да?
— Ты, инженер, этот комбайн придумал, ты перед нами и ответ держи, как теперь дальше жить будем?
Долгая пауза. Десятки упорно устремленных глаз с тревогой ждут ответа.
— Ну что ж! — смущенно улыбается Трофименко. — Ломайте!
— Чего ломать? — не понимая, пробормотал хозяин.