— Я замечаю у вас стрессовое состояние, — сказал компьютер. — Не хотите принять легкое успокоительное?
— Стресс вызван тем, что ты вынудил меня просмотреть сообщение, которое я не хотел видеть. Так что ты и есть причина моего стресса. Дай мне успокоиться.
— Входящее сообщение.
Мэйзер почувствовал, как уровень его стресса поднимается еще выше. Вздохнув, он откинулся на спинку кресла.
— Прочитай. От Граффа, да? Для этого ушлёпка всегда используй мужской голос.
— Адмирал Рэкхем, прошу прощения за вторжение, — баритоном произнес компьютер. — Как только я затронул вопрос о возможном сеансе связи с вашими родными, мое начальство тут же ухватилось за эту идею, хотя я предупреждал их, что вряд ли от этого будет польза без вашего предварительного согласия. Тем не менее идея полностью принадлежит мне, и я несу за это полную ответственность, но в том, что никто не стал ждать разрешения с вашей стороны, моей вины нет. Впрочем, подобный исход вполне предсказуем, это армия. Любую дурацкую идею они готовы сделать основой своей политики, а любую достаточно разумную воспринимают как угрозу, которую следует уничтожить, — зато если она сработает, они с радостью заявят о полном к ней доверии. Знакомо?
«Умный парень, — подумал Мэйзер. — Пытается перевести мой гнев на МФ и стать моим другом».
— Однако было решено переслать вам только те письма, которые вы сочли бы ободряющими. Вами, можно сказать, управляют, адмирал Рэкхем. Но если хотите получить все письма, я постараюсь, чтобы у вас сложилось общее представление о положении дел. Вряд ли вас это обрадует, но, по крайней мере, вы будете знать, что я не пытаюсь вами манипулировать.
— Ну да, конечно, — усмехнулся Мэйзер.
— Или, по крайней мере, не пытаюсь вас обмануть, — продолжал компьютер. — Я пытаюсь убедить вас, завоевав ваше доверие, а затем заручиться вашей помощью. Я не стану ни лгать, ни утаивать информацию, чтобы ввести вас в заблуждение. Только скажите: вы хотите получить все письма или вас удовлетворит удобная версия жизни вашей семьи?
Мэйзер понял, что Графф победил, — у него не оставалось иного выхода, кроме как ответить, затребовав все пропущенные письма. А потом он оказался бы в долгу перед этим ушлёпком, несмотря на всю свою злость.
Настоящий же вопрос заключался в том, не было ли все это постановкой. Не сам ли Графф задержал отправку неудобных писем, чтобы затем заработать очки в глазах Мэйзера?
Или Графф шел на определенный риск, обманув систему, чтобы переслать ему полный комплект писем? А может, Графф, простой лейтенант, все же обладал некоторой властью, позволявшей ему безнаказанно игнорировать распоряжения начальства?
— Не посылай сообщение «пошел на хрен», — сказал компьютеру Мэйзер.
— Оно уже отправлено. Прием подтвержден.
— Собственно, я только рад, — ответил Мэйзер. — Следующее сообщение: «Высылай письма, ушлёпок».
Ответ пришел через несколько минут, и на этот раз писем оказалось намного больше. Поскольку делать теперь было все равно нечего, Мэйзер открыл их и начал читать в том порядке, в каком они отправлялись. Соответственно, это означало, что первая сотня писем — от Ким.
Содержание первых писем было вполне предсказуемым, но боль от их чтения не становилась меньше. Ким выплескивала всю свою обиду и злость, тоску и негодование. Она пыталась ранить его обличительными речами, или чувством вины, или мучая его сексуальными воспоминаниями. Возможно, этим она мучила саму себя.
Ее письма, даже полные злости, напоминали о том, чего он лишился, о той жизни, которая была у него когда-то. Характер Ким и прежде не отличался мягкостью — у Мэйзера до сих пор остались нанесенные ею душевные шрамы. Но теперь он чувствовал, что ему крайне не хватает ее.
Слова Ким причиняли боль и невыносимые муки, повергали в тоску. Время от времени он переставал читать и слушал музыку, стихи или просто гудение и щелчки аппаратуры. Казавшийся неподвижным корабль мчал сквозь космос, как заверяли Мэйзера физики, подобно волне, хотя сам он не замечал, что какой-либо из находившихся внутри корабля предметов вдруг лишился присущей ему твердости — за исключением, естественно, самого Мэйзера. Одно лишь слово могло его полностью уничтожить, а другое — затем восстановить.
«Я был прав, что женился на ней, — снова и снова думал он, читая письма. — И совершил ошибку, когда от нее ушел. Я обманул ее, себя и собственных детей — ради чего? Чтобы оказаться взаперти в космосе, пока она будет стареть, а потом умрет, — а затем вернуться и смотреть, как какой-то молодой умник занимает свое законное место командующего всеми флотами, маяча у него за спиной, словно реликт древней войны, живший по другим принципам?» Вместо того чтобы ему возвратиться домой в мешке для трупов и быть похороненным родными, постареет и умрет его семья, а он… Он вернется все еще молодым. Молодым и совершенно одиноким, не имеющим никакой цели, кроме такой мелочи, как спасение человечества, — да и это уже никак не будет от него зависеть.