— А теперь сообщите нам плохие новости, — сухо прокомментировал Ааз. Генерал воспринял его слова всерьез.
— Плохие новости, — проворчал он, заключаются в том, что их вождь — стратег, не знающий себе равных. Он вошел в силу, колошматя войска, втрое превосходящие его по численности, и теперь, когда под его командованием находится грандиозная армия, он практически непобедим.
— Я начинаю понимать, почему король вложил свои деньги в мага, — заметил мой наставник. — Похоже, вы не могли б собрать достаточно крупные силы, чтобы остановить их.
— Это и не входило в мои планы! — ощетинился генерал.
— Хотя мы, возможно, и не в состоянии сокрушить врага, мы могли бы заставить его заплатить достаточно дорого за переход нашей границы, чтобы тот, возможно, свернул бы в сторону завоевывать с большей легкостью страны послабее.
— Знаете, Плохсекир, — задумчиво проговорил Ааз, — это неплохой план. Действуя совместно, мы могли бы все-таки провернуть его. Сколько людей вы можете выделить нам в помощь.
— Нисколько, Я моргнул.
— Извините, генерал, — поднажал я. Мне на мгновение подумалось, будто вы сказали…
— Нисколько, — повторил он. — Я не дам для помощи в вашей кампании ни одного солдата.
— Это же бред! — взорвался Ааз. — Как вы ожидаете, что мы остановим подобную армию с помощью одной лишь магии?
— Я этого не ожидаю, — улыбнулся генерал.
— Но если мы потерпим неудачу, — заметил я, — то Поссилтум падет.
— Правильно, — спокойно согласился Плохсекир.
— Но…
— Позвольте мне разъяснить свою позицию, — перебил он. — По моей оценке здесь на кон поставлено нечто большее, чем судьба одного королевства. Если вы преуспеете в своей задаче, то будет установлено, что магия защищает королевство действенней, чем военные силы. В конечном итоге это может привести к тому, что все армии распустят, предпочтя нанимать магов. Я не стану принимать никакого участия в установлении подобного прецедента. Если вы хотите показать превосходство магов над армиями, то вам придется это сделать только с помощью магии. Военные и пальцем не шевельнут, чтобы помочь вам.
Говоря это, он забрал из несопротивляющихся рук Ааза кувшин с вином — знак, сам по себе показывающий, что слова генерала ошеломили Ааза не меньше, чем меня.
— Мои чувства по этому вопросу очень сильны, господа,
— продолжил Плохсекир, наливая себе вина. — Фактически, настолько сильны, что я готов пожертвовать собой и своим королевством, лишь бы доказать свое. И что еще важнее, я бы настоятельно предложил вам сделать то же самое. — Он помолчал, глядя на нас сверкающими глазами.
— Потому что, скажу вам сразу, если вы выйдете из грядущей битвы победителями, то не доживете до получения своей награды. Король, может, и правит при дворе, но известия обо всем происходящем в королевстве доходят до него через моих солдат, и эти солдаты будут расставлены на всем пути вашего возвращения во дворец с приказом известить двор о вашей кончине в результате несчастного случая, даже если им придется устроить его самим. Я ясно выразился?
Глава 8
Если что и стоит делать, то только ради выгоды.
Гигантским усилием воли я сдерживался не только после того, как мы покинули покои генерала, но и до тех пор, пока мы не отошли за пределы слышимости почетного караула. А когда я наконец заговорил, то сумел не допустить в свой голос предательскую нотку истерии, выдающую мои истинные чувства.
— Как ты выражался, Ааз, — небрежно прокомментировал я, — армии бывают разные. Верно? Ааза я не обманул ни на миг.
— Истерика ничего нам не даст, малыш, — заметил он.
— Нам нужно ничто иное, как здравое мышление.
— Извини, — указал я, — но разве не «здравое мышление» и втравило нас в первую очередь в эту передрягу?