— Это мы уже проходили, — отмахнулась она, переводя взгляд с одного на другого.
В первый раз с момента «пробуждения» Пруденс позволила себе задуматься, каково это стать бестелесным воплощением разума, управляющим таким левиафаном, как этот корабль.
Ее передернуло.
«Да они просто искушают меня своим богохульством», — подумал Флэттери.
— Замерзла что ли, а, Пруденс? — спросил он.
«Он все время наблюдает за мной, — в душе Пруденс медик боролся в ней с женщиной. — Интересно, а знает ли этот Флэттери, что я меняю химизм тела?»
— Нет, все нормально, — ответила она.
На самом деле ей было не по себе. Пруденс неожиданно то впадала в отчаяние, то ощущала душевный подъем, и все это нужно было тщательно скрывать. Она испытывала странные душевные муки. Ее одолевали фантазии на тему богоподобной силы; они боролись в ее душе с чувством физической неполноценности.
Бикель наконец оторвался от ППУ. В руке у него был зажат листок с распечаткой.
— Полная чушь.
— Что еще? — спросил Тимберлейк.
Флэттери хотел было что-то сказать, но замер, уставясь на пульт. Нет, ему не показалось, скорость корабля возросла.
— Последние несколько минут мы постоянно увеличиваем скорость, — сказал он. — Медленно… но неуклонно.
— Теперь еще и проблемы с двигателями! — взорвался Тимберлейк.
Флэттери включил систему проверки двигателей, сверился с показаниями приборов.
— Нет, — наконец объявил он. — Тяга на прежнем уровне. Уровень излучения нормальный.
— А регистратор массы? — спросил Бикель.
Пальцы Флэттери пробежались по клавишам. Он принялся внимательно изучать показания приборов.
— Отклонение от нормы! Датчики показывают отклонение от нормы!
— Каковы цифры? — спросил Бикель.
— Они то и дело меняются, — пробормотал Флэттери. — Причем отклонения имеют довольно хаотичный характер. Масса не согласуется со скоростью.
— А что сказал Хэмпстед? — тревожно спросил Бикель, глядя в распечатку. — Проанализируйте курс и проверьте реактивную массу. Если он…
— Чушь какая-то! — перебил его Тимберлейк.
— Тем не менее последние четыре минуты скорость растет, — заметил Флэттери.
«Корабль запрограммирован на аварийные ситуации, — подумала Пруденс. — Так им говорили. Но бывают ситуации запрограммированные… а как насчет непредвиденных ситуаций?»
Флэттери взял компьютерную распечатку:
— За последнюю минуту и восемь секунд наша скорость возросла на 0,011002 но сравнению с заданной.
Бикель принялся щелкать переключателями на пульте компьютера. Его руки буквально плясали над клавиатурой. Он сверился с показаниями приборов, взглянул на экран с выведенной на него информацией.
— Это даст нам аналогию с молекулярным ветром, — сказал он. — Если уровень массы отдельных молекул в движущемся газе меньше массы тела находящегося на его пути, то шансы столкновения между молекулами газа и объектом соответствуют вероятностной кривой, связанной со средним значением разницы масс.
Тимберлейк откашлялся, потом заметил:
— То есть, по-твоему, эта штука утверждает, что наша скорость увеличила массу корабля до уровня, когда межзвездный газ… начал тормозить наш корабль? Но ведь это полная ерунда! Суда по приборам, что-то наоборот подталкивает нас вперед. Так при чем тут торможение?
— Может быть, в этой области пространства существует неизвестный поток частиц — некое космическое течение. И его направление движения совпадает с нашим, — предположил Бикель. — Однако мы этого точно не знаем.
— Готовимся к торможению, — подытожил Флэттери.
— А может, лучше развернуть корабль? — спросил Тимберлейк. Он нажал кнопку ручного управления коконом, и тот мягко сомкнулся вокруг него.
— Радж прав, — кивнул Бикель. — Нужно быть крайне осторожными. Происходит нечто, с чем нам еще никогда не приходилось сталкиваться.
— Я начинаю торможение с минимальной мощностью, — сообщил Флэттери. — Прю, следи за приборами. А ты, Тим, контролируй массу. Потом мы проанализируем все данные.
— Если только это «потом» когда-нибудь наступит, — буркнул Тимберлейк.
Флэттери, не обращая внимания на его слова, приказал:
— Джон, следи за температурой корпуса и за доплеровским смещением.
— Хорошо, — Бикель откашлялся, думая о том, насколько все это разделение обязанностей выглядит грубо по сравнению с тем, что мог бы сделать нормально функционирующий ОИР. По сравнению с ним их экипаж казался кучкой хромоногих калек, причем в ситуации, когда им нужно было бежать, прыгать и сохранять равновесие, как настоящим спортсменам.