— В городе есть волшебник? — спросила она. — На меня смотри, на меня. Есть? Вы, девчонки, вечно тайком бегаете поговорить с волшебниками! Где он живет?
Фрейлина повернулась к ней заплаканным лицом. Все инстинкты её существа кричали, что принцессы не существует, и бедной женщине приходилось подавлять их.
— Ах… волшебник, да… Кувыркс, на Стенной улице…
Губы Кели сжались в тонкую как нитка улыбку. Она понятия не имела, где хранится её одежда. Но холодный рассудок подсказывал, что будет в тысячу раз легче найти платья самой, чем постоянно добиваться от фрейлины, чтобы та заметила её присутствие. Принцесса подождала, внимательно наблюдая, как всхлипывания женщины постепенно смолкают. Затем фрейлина в растерянности огляделась вокруг себя и заторопилась прочь из комнаты.
«Она уже забыла меня», — подумала Кели. Посмотрев на свои руки, она нашла их вполне материальными.
Тут, должно быть, замешана магия.
Проблуждав некоторое время, она нашла гардеробную. Принцесса принялась открывать один шкаф за другим и рыться в них, пока не нашла черный плащ с капюшоном. Он оказался достаточно просторным, чтобы можно было с легкостью набросить его поверх одежды. Покинув комнату, она помчалась стрелой — сначала по коридору, затем вниз по черной лестнице, предназначенной для слуг.
Последний раз нечто подобное она испытывала в детстве. То был мир шкафов с постельным бельем и голых полов, по которым беззвучно ступали официанты.
Кели двигалась по нему подобно привидению, которое все никак не может распрощаться с землей. Она, разумеется, имела представление о помещениях для слуг. Представление это было такого же характера, какое большинство людей имеют о водоснабжении или канализации: где-то на задворках сознания валяется запылившаяся картинка. И принцесса была вполне готова снизойти до признания того факта, что, несмотря на довольно сильное внешнее сходство (по её мнению), слуги, должно быть, обладают какими-то отличающими их друг от друга чертами, по которым самые близкие и дорогие люди могут их, предположительно, узнать. Но она никак не была готова к зрелищам, которые открылись её взору сейчас. К примеру, Могхедрон, управляющий винными погребами, который прежде походил на рассекающий волны корабль, проплывающий по обеденному залу, сидел в своей кладовке в расстегнутой ливрее и курил трубку.
Пара горничных с хихиканьем пробежала мимо, не одарив принцессу ни единым взглядом. Она прибавила шагу, осознавая, что каким-то непонятным образом находится на территории своего замка незаконно.
И это потому, невольно подумалось ей, что замок-то вовсе и не её. Мир вокруг неё, шумный, со всеми заполненными клубами пара прачечными и прохладными кладовыми, жил сам по себе. Он ей не принадлежал и в ней не нуждался. Скорее, она принадлежала ему.
В самой большой кухне она стащила куриную ножку. Кухня напоминала пещеру, и в ней было такое количество выстроившихся в ряды горшков и кастрюль, что все вместе, озаренные красными огнями печи, они напоминали броню гигантской черепахи. Кели внезапно пробила дрожь. Воровство! Она стала воровкой! В своем собственном королевстве! А повар тем временем глазами такими же глянцевыми, как копченый окорок, смотрел прямо сквозь неё.
Миновав конюшни, Кели выбежала к задним воротам. По сурово-неподвижным взглядам часовых можно было понять, что её появление ускользнуло от их внимания.
Когда она оказалась вне замка, на улице, её дрожь поутихла. Но Кели по-прежнему испытывала странное чувство, как будто она нагая. Это нервировало — быть в самой гуще людей, которые спешат по своим делам и не берут на себя труд даже посмотреть на тебя, тогда как весь твой предыдущий жизненный опыт говорит о том, что мир вращается именно вокруг тебя. Однако теперь прохожие натыкаются на тебя и отскакивают в сторону, не понимая, во что же это они врезались. Не говоря уже о том, что приходится уворачиваться от экипажей.
Куриная ножка недалеко продвинулась в заполнении пустоты, объясняющейся отсутствием завтрака. Пришлось стянуть пару яблок с прилавка. При этом Кели сделала внутреннюю заметку: приказать камергеру узнать стоимость яблок и послать торговцу деньги.
Растрепанная, порядком перепачкавшаяся и слегка отдающая лошадиным навозом, Кели наконец достигла дверей дома Кувыркса. С горгульей в роли дверного молотка пришлось повозиться — до сих пор двери сами открывались перед принцессой: этим занимались специальные люди.
Принцесса пребывала в таком расстройстве ума и чувств, что даже не заметила, как горгулья подмигнула ей.