— АХ ДА, — сказал он. — АЛЬБЕРТ ГОВОРИТ, ЧТО КТО-ТО ПЕРЕВОРОШИЛ БИБЛИОТЕКУ.
— Прошу прощения, господин?
— КТО-ТО ВЫТАСКИВАЕТ КНИГИ, ОСТАВЛЯЕТ ИХ ВАЛЯТЬСЯ ВОКРУГ. КНИГИ О МОЛОДЫХ ЖЕНЩИНАХ. ПО-ВИДИМОМУ, ЭТО ЕГО ЗАБАВЛЯЕТ.
Как уже было отмечено, Слушатели обладают таким высокоразвитым слухом, что достаточно одного хорошего заката, чтобы оглушить их. На какие-то несколько секунд Мору показалось, что кожа у него на затылке приобретает те же странные способности: он буквально видел, как Изабель замерла посреди стежка. Кроме того, он услышал приглушенный вздох, который слышал прежде, блуждая между стеллажами. Вспомнился шелковый носовой платок.
— Да, господин, — кивнул он. — Этого больше не повторится, господин.
Кожа у него на затылке бешено зазудела.
— ВЕЛИКОЛЕПНО. А ТЕПЕРЬ ВЫ ОБА МОЖЕТЕ БЕЖАТЬ. СКАЖИТЕ АЛЬБЕРТУ, ЧТОБЫ ПРИГОТОВИЛ ВАМ ЛАНЧ ДЛЯ ПИКНИКА ИЛИ ЧТО-НИБУДЬ В ЭТОМ РОДЕ. ПОДЫШИТЕ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ. Я ЗАМЕТИЛ, ВЫ ДВОЕ ИЗБЕГАЕТЕ ДРУГ ДРУГА… — Он заговорщически пихнул Мора — это напоминало тычок палкой — и добавил: — АЛЬБЕРТ ОБЪЯСНИЛ МНЕ, ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ.
— В самом деле? — мрачно произнес Мор. Он заблуждался, в конце туннеля все-таки был свет. И его источником являлся огнемет.
Смерть опять подмигнул ему своим особым подмигом, напоминающим взрыв сверхновой.
Мор не стал подмигивать в ответ. Вместо этого он повернулся и побрел к двери. Он едва волок ноги. Он двигался такой походкой и с такой скоростью, что Великий А’Туин по сравнению с ним выглядел ошалевшим от весны ягненком.
Он прошел коридор наполовину, когда услышал легкий шорох быстрых шагов. Кто-то схватил его за руку.
— Мор?
Обернувшись, он сквозь туманы депрессии воззрился на Изабель.
— Почему ты не сказал ему правду? Почему позволил считать, что это был ты в библиотеке?
— Не знаю.
— Это было очень… очень… мило с твоей стороны, — осторожно промолвила она.
— Действительно? Не знаю, что это на меня нашло. — Нащупав в кармане платок, он вытащил его. — Это, наверное, твое.
— Спасибо. — Она шумно высморкалась.
Мор уже изрядно продвинулся по коридору. Его плечи висели, как крылья стервятника. Она побежала за ним.
— Послушай, — окликнула она.
— Что?
— Я хотела поблагодарить тебя.
— Неважно, — пробормотал он. — Лучше всего будет, если ты больше не станешь вытаскивать книги. Это вроде как огорчает их. — Он издал то, что в его представлении было безрадостным смешком: — Ха!
— Что «ха»?
— Просто ха!
Он достиг конца коридора. Здесь была дверь в кухню. Сейчас Альберт будет понимающе на него коситься. Мор решил, что не в состоянии вынести это, и остановился.
— Но я брала книги, чтобы заняться хоть чем-нибудь, — раздался у него за спиной голос Изабель.
Он уступил.
— Мы могли бы прогуляться по саду, — в отчаянии произнес он. Затем, когда ему удалось немного ожесточить свое сердце, добавил: — То есть я, конечно, не обязан…
— Не хочешь ли ты сказать, что не собираешься жениться на мне? — спросила она.
Мора охватил ужас.
— Жениться?
— Разве не для этого отец взял тебя сюда? — удивилась она. — В ком в ком, а в ученике он точно не нуждается.
— Ты имеешь в виду все эти намеки, подмигивания и замечания насчет того, что когда-нибудь, сын мой, все это будет твоим? — взорвался Мор. — Я старался не обращать на них внимания. Пока я не хочу ни на ком жениться, — сообщил он, прогоняя из сознания мимолетный образ принцессы. — На тебе-то уж точно, ты, конечно, не обижайся.
— Я не вышла бы за тебя, будь ты последним оставшимся в живых мужчиной на Диске, — голосом ласковой змеи проворковала она.
Мор был задет. Одно дело не хотеть жениться на ком-то, и совсем другое — слышать, что выходить не хотят за тебя.
— По крайней мере, я не выгляжу так, как будто сто лет подряд ел пончики в гардеробе, — нашелся он, когда они вышли на черный газон Смерти.
— А я, по крайней мере, не хожу так, как будто мои ноги имеют по нескольку колен каждая, — парировала она.
— Мои глаза не похожи на два слякучих яйца всмятку.
Изабель кивнула.
— С другой стороны, мои уши не похожи на нарост на мертвом дереве. А что значит «слякучих»?
— Ну, знаешь, это когда Альберт их готовит.
— Когда белок лезет и течет и все такое скользкое?
— Да.
— Хорошее слово, — подумав, признала она. — Но мои волосы, хочу подчеркнуть, не смахивают на ершик для чистки уборной.