Большая часть актерского состава сгрудилась у телевизора и смотрела новости из Берлина.
Дейв спросил:
— Что такое? Что происходит?
Камерон в своем кабинете в Лэнгли смотрел телевизор и пил скотч с Тимом Теддером. На экране Джаспер Мюррей в прямом эфире вел репортаж из Берлина, возбужденно выкрикивая: «Ворота открыты, и восточные немцы идут сюда! Идут сотнями, тысячами! Это исторический день! Берлинская стена рухнула!»
Камерон пробормотал:
— Ты поверил бы в это?
Теддер поднял вверх стакан.
— За конец коммунизма.
— За это мы боролись все эти годы, — сказал Камерон.
Теддер скептически покачал головой.
Все, что мы делали, было совершенно не эффективно, Вопреки всем нашим усилиям Вьетнам, Куба, Никарагуа стали коммунистическими странами. Посмотри на другие страны, где мы пытались воспрепятствовать коммунизму: Иран, Гватемала, Чили, Камбоджа, Лаос… Ни одна из них не делает нам чести. И сейчас Восточная Европа избавляется от коммунизма без какой-либо помощи с нашей стороны.
— И все равно мы должны воспринимать это как нашу заслугу. Не нашу — так, по крайней мере, президента.
— Буш занимает свой пост менее года, и он всегда был в стороне от этого, — возразил Тим. — Он не может утверждать, что это дело его рук. Коли на то пошло, он пытался замедлить процесс.
— Тогда, может быть, заслуга Рейгана? — рассуждал Камерон.
— О чем ты говоришь? — сказал Теддер. — Рейган тут ни при чем. А Горбачев при чем. Он и цены на нефть. И то, что коммунизм, по сути, никогда не работал.
— А «звездные войны»?
— Система вооружений, которая не пошла дальше стадии научной фантастики, как знали все, в том числе Советы.
— Но Рейган же заявил в своей речи: «Мистер Горбачев, снесите эту стену». Помнишь?
— Помню. Ты хочешь сказать людям, что коммунизм рухнул, потому что Рейган произнес речь? Они в это не поверят.
— Обязательно поверят, — сказал Камерон.
Первым, кого увидела Ребекка, был ее отец, высокий мужчина с редеющими светлыми волосами, с аккуратно завязанным галстуком, который был виден в вырезе пальто. Он постарел.
— Смотри, Валли, — воскликнула она. — Это отец!
Лицо Валли расплылось в широкой улыбке.
— Точно, — сказал он. — Я не думал, что мы найдем его среди этого множества народа. — Он обхватил Ребекку за плечи, и они вместе стали проталкиваться к нему. Гельмут и Алиса старались держаться как можно ближе к ним. Движение было неимоверно затрудненно. Яблоку негде было упасть. Все танцевали, подпрыгивали от радости, обнимались с незнакомыми людьми.
Ребекка увидела мать рядом с отцом, потом Лили и Каролин.
— Они нас еще не видят, — сказала она Валли. — Помаши им.
Кричать не имело смысла. Потому что кричали все. Валли проговорил:
— Это самое большое на свете уличное гулянье.
На Ребекку наскочила женщина с бигуди на голове, едва не сбив ее с ног, но Валли успел поддержать ее.
Две группы наконец сошлись. Ребекка бросилась в объятия отца. Она почувствовала его губы у себя на лбу. От знакомого поцелуя, прикосновения слегка колючего подбородка, легкого аромата крема после бритья ее сердце разрывалось на части.
Валли обнял мать и отца, а Ребекка расцеловала Карлу, едва различая ее лицо за пеленой слез. Потом они обнялись с Лили и Каролин. Целуя Алису, Каролин проговорила:
— Я не представляла, что увижу тебя так скоро. Я вообще думала, что никогда больше тебя не увижу.
Ребекка смотрела, как Валли приветствует Каролин. Он взял обе ее руки, и они улыбнулись друг другу. Валли просто сказал:
— Я так счастлив снова увидеть тебя, Каролин. Так счастлив.
— Я тоже, — произнесла она.
Они встали в круг, держа друг друга за талию, там, посередине улицы, среди ночи, в центре Европы.
— Ну вот, — сказала Карла, обведя взглядом свою семью и счастливо улыбаясь. — Наконец снова вместе. После всего, что было.
Она помолчала и повторила:
— После всего, что было.
Эпилог
Какое странное семейство, подумала Мария, окинув взглядом людей, сидевших в гостиной в доме Джеки Джейкс за несколько секунд до полуночи.
Сама Джеки, свекровь Марии, в свои 89 лет более решительная, чем когда-либо.
Джордж, седовласый мужчина 72 лет, женившийся на Марии 12 лет назад. Она первый раз стала невестой в 60 лет, и, наверное, стеснялась бы этого, если бы не была так счастлива.