— Мы должны сбежать. Еды нет. Если останемся, то умрем с голоду.
Мэйзи было все равно, умрет она или нет, но ей пришла в голову другая мысль. Мама готова голодать сама, чтобы накормить своих детей. Если они останутся, она совершенно точно умрет. Им придется сбежать, чтобы спасти ее.
— Ты прав, — сказала Мэйзи. — Если мы уйдем, то папа найдет достаточно еды для мамы. Сбежим ради нее.
Произнося эти слова, она не могла поверить в то, что произошло с их семьей. Этот день был даже хуже того дня, когда они сбежали из местечка Вишки, оставив позади сгоревший дом, и сидели в холодном поезде, прижавшись друг к другу, взяв с собой единственный мешок с пожитками. Тогда она знала, что папа сможет о них позаботиться, что бы ни случилось. А теперь они должны заботиться о себе сами.
— Куда мы пойдем? — спросила Мэйзи шепотом.
— Я уплыву в Америку.
— В Америку? Как?
— В гавани стоит корабль, который утром отправляется в Бостон. Я проберусь на него по веревке и спрячусь на палубе под одной из шлюпок.
— Как безбилетные пассажиры, — произнесла Мэйзи одно-временно со страхом и восхищением.
— Точно.
Взглянув на брата, она впервые разглядела у него на верхней губе тонкие волоски будущих усов. Он становится мужчиной, и когда-то у него вырастет настоящая борода, как у папы.
— И долго плыть до Америки?
Дэнни задумался, потом виновато усмехнулся и ответил:
— Не знаю.
Мэйзи поняла, что расчет времени в его планы не входил.
— Значит, вместе мы не поплывем, — сказала она обреченно.
Его лицо приняло виноватое выражение, но переубеждать ее он не стал.
— Я тебе вот что скажу. Иди в Ньюкасл. Туда можно дойти дня за четыре. Это большой город, даже больше, чем Гданьск. Никому там до тебя дела не будет. Обрежь волосы, стяни брюки по росту и выдай себя за мальчишку. Найди конюшню и предложи свои услуги. Лошади всегда тебя слушались. Если хозяевам понравится, как ты работаешь, они кое-что тебе заплатят, а потом устроишься на работу получше.
Мэйзи было страшно даже подумать о том, что скоро она останется совсем одна.
— Нет, я лучше с тобой.
— Нельзя. Мне и одному-то будет нелегко пробраться на корабль и прятаться там несколько дней, красть еду и все такое. Я не могу взять тебя с собой.
— Необязательно за мной ухаживать. Я справлюсь сама и буду сидеть тихо, как мышка.
— Я все равно буду беспокоиться о тебе.
— А разве ты не беспокоишься, оставляя меня одну?
— Нам теперь самим нужно о себе заботиться! — сказал он в сердцах.
Мэйзи поняла, что он уже все решил. Его никогда ни в чем нельзя было переубедить после того, как он уже принял решение. Несмотря на растущий страх, она заставила себя задать следующий вопрос:
— Когда мы убежим? Утром?
Дэнни покачал головой.
— Сейчас. Мне нужно пробраться на корабль сразу, как только стемнеет.
— Ты что, серьезно?
— Да.
И в подтверждение своих слов он встал.
Мэйзи тоже встала.
— Может, нам нужно взять кое-что с собой?
— Что взять?
Она пожала плечами. У нее не было запасного платья, не было никаких памятных вещиц — вообще ничего не было. Еды или денег у них тоже не было.
— Ну, тогда поцеловать маму на прощание, — сказала она.
— Не надо, — резко сказал Дэнни. — Если поцелуешь ее, то останешься.
Он был прав. Если она еще раз увидит маму, то разрыдается и все расскажет. Она сжала кулаки, сдерживая слезы, и сказала:
— Хорошо, я готова.
Они пошли прочь, держась бок о бок.
Когда они дошли до конца улицы, ей захотелось оглянуться и бросить последний взгляд на дом, но она боялась, что тогда передумает, и поэтому пошла дальше, не оглядываясь.
Из газеты «Таймс»:
ХРАБРОСТЬ АНГЛИЙСКОГО ШКОЛЬНИКА. Помощник коронера Эштона, мистер Х. С. Уосбро, расследовал вчера на станции Уиндфилд инцидент с обнаружением тела Питера Джеймса Сейнт-Джона Миддлтона, школьника тринадцати лет. Мальчик плавал в пруду на месте заброшенного карьера близ Уиндфилдской школы, когда проходившие мимо два старших ученика заметили, что он с трудом держится на воде. Один из старших учеников, Мигель Миранда, уроженец Кордовы, дал показания о том, что его товарищ, Эдвард Пиластер, пятнадцати лет, сбросил верхнюю одежду и нырнул в пруд, чтобы спасти младшего мальчика, но было уже слишком поздно. Глава Уиндфилдской школы, доктор Герберт Поулсон, показал под присягой, что ученикам было запрещено подходить к карьеру, но он знал, что это правило часто нарушалось. Присяжные приняли вердикт о том, что это была гибель по неосторожности и что мальчик утонул по собственной вине. Помощник коронера особо отметил храбрость Эдварда Пиластера, попытавшегося спасти жизнь своего друга, и сказал о том, что мы поистине можем гордиться тем, как учебные заведения, подобные Уиндфилду, воспитывают в английских школьниках самые лучшие моральные качества.