С такою дерзостью чудесной
Изведав неусталость крыл,
Верх облак, в синеве небесной,
60 Российский сей орел парил.
Но я, как пчелка над землею,
С трудом с цветов сосуща мед,
Я тиху песнь жужжать лишь смею:
Высокий страшен мне полет.
Державин! ты на лире звонкой
Воспой великие дела
Царицы, что победой громкой
Моря и сушу потрясла.
Воспой богов сей дар бесценный,
70 Дороже коего они
Не могут ниспослать вселенной,
Хоть возвратят златые дни.
Воспой тот день трикрат счастливый,
Когда на жертвенник побед
Зеленый лавр, обвит оливой,
Она в знак мира вознесет.
Тогда и я, в толпе народа
Участник общего добра,
Во время пышна к храму хода
80 С восторгом возглашу: ура!
С тобой мы вместе радость нашу
Явим усердным торжеством:
Бесценных ты мастиков чашу
Возжжешь пред мирным божеством.
Чертог твой, яркими звездами
Украшен, ночью возблестит,
И радостными голосами
В нем гимн Астрее возгремит.
А я, помост усыпав храма
90 Взращенными цветами мной,
Возжгу в нем горстку фимиама
С белейшею лиле́й свечой
Из воска, что с полянки смежной
Трудолюбивая пчела
За мой о ней надзор прилежный
С избытком в дар мне принесла.
54. БОГАТОМУ СОСЕДУ {*}
Кн. II, ода XVIII
Парчи и резьбы позлащенны
Не красят дома моего;
Столбы, в Карраре иссеченны,
Преддверий не хранят его.
Алмазами в нем чаш блестящих
Не притекает зреть народ;
И до зари толпа просящих
Меня в сенях моих не ждет.
Но честность, лиры дар небесный,
В удел сей жизни рок мне дал.
Не знатен — знатным я известный,
И нищ — богатым нужен стал.
От неба больше не желаю,
Рожден не алчным, не скупым,
Друзьям могущим не скучаю:
Доволен малым я своим.
Теснятся в вечность дни за днями,
Как в море за волной волна;
То светит полными лучами,
То умаляет круг луна;
А ты, как бледна стень слоняясь,
Гранит распиливать велишь;
Гробницею не занимаясь,
Палаты к небу громоздишь.
Владея целым брегом моря,
Расширить поле чтоб свое,
С несытою пучиной споря,
Теснишь плотинами ее.
Столбы сдвигая порубежны,
Соседов гонишь ты твоих;
И каждый день, чрез нивы смежны
Шагнув, захватываешь их.
Изгнанный старец, муж с женою,
Бежа из родины своей,
Уносят бедность за спиною,
А у груди нагих детей.
Богач! на что ж ты грабишь нища?
И подле груды золотой
Тебе вернее нет жилища,
Как под могилою сырой.
Земля всем смертным без разбора
Готова лоно растворить,
И ненасытной смерти взора
Не можно златом обольстить.
Богатых и счастливцев племя
Сечет она, как летний цвет,
И снять прийдет с несчастных бремя,
Хоть ими призвана, хоть нет.
55. КРАСОТА {*}
Кн. IV, ода X
Еще до сей поры пленяешь,
Влечешь к себе всех взоры ты
И гордо сердце подкрепляешь
Цветущим блеском красоты.
Но скоро уж, когда с летами
Увянет нежная краса,
Спадет волнистыми шелками
Плеча покрывшая коса.
Когда черты, где свежи розы
Слились с лилейной белизной,
Свирепы ощутя морозы,
В морщинах блеск сокроют свой, —
Тогда, с немой упрекой, грозно
В невинно зеркало взглянув,
Тогда-то, Хлоя, но уж поздно,
Ты скажешь, горестно вздохнув:
«Зачем в приятной я судьбине,
Как ныне, мыслить не могла»,
Или: «Зачем не та я ныне,
Не та, что в младости была!»
56. ВОРОЖБА {*}
Кн. I, ода XI
Хлоя! не желай бесплодно,
Любопытствуя, открыть,
Долго ли богам угодно
Нашу жизнь еще продлить?
Ворожбой не занимайся
О предбудущей судьбе,
Принимать равно старайся
Всё, что суждено тебе.
Хоть еще на свете много
Лет нам рок прожить велел,
Хоть с зимою сею строгой
Жизни положен предел, —
Хлоя! жить спеши украдкой,
Смейся, пой, люби, играй
И, по мере жизни краткой,
Цель надежды приближай.
Миг, в который молвим слово,
Улетел уже от нас:
Не считай на утро ново,
А лови летящий час.
57. НАБОЖНОСТЬ {*}
Кн. III, ода XXIII
Если утром ежеденно,
Как от сна ты восстаешь,
Руки к небесам смиренно
С теплою мольбой взнесешь;
Если в праздники ко храму
С светлой, как душа, свечой
Ты хоть горстку фимиаму
Скромной принесешь рукой, —