Избранные произведения

Шесть лет жизнь горестну я в сих местах терплю;
Одним терпеньем сим измерь, как я люблю:
Поверь, тебя всегда я в памяти имела,
И как тебя забыть? всяк час тебя я зрела.
Сих святость мест, тебя включающих со мной,
Всегда претила мне открыться пред тобой.
В объятья ввергнуться твои горя стократно,
Бежала от тебя я столько ж раз обратно.
Я, грусти зря твои, отраду зрела в них,
Вкушала, плачучи, я сладость слез твоих
И, устремляя лишь к тебе всё примечанье,
Нередко своего лица я начертанье
Видала во твоих дражайших мне руках,
Поток в тот час в моих сугубился глазах;
Из сердца глубины жаленье излетало
И сердца радости мне прежни вспоминало.
С тобой, возлюбленный, в святой темнице сей
Довольна б я была сей частию моей.
Любимой зря себя и я любя сердечно,
Иного счастия я не желала б вечно;
Но долг исхитил мя из сердца твоего,
По крайней мере, я страшилася того.
В средине твоего несносного терпенья
Твой зрак не изъявлял уж прежнего мученья;
Уж вздохи к небесам свои ты испущал,
Оставя страсть свою, лишь бога призывал.
А я сама собой под бременем стесненна...
Одна в пустыне сей... Тобою, ах! забвенна...
И зря, что грусть меня ко гробу уж стремит...
Любовь смутила жизнь и смерть мне приключит..
Творец! Твоей себя я власти подвергаю,
Твой слышу глас зовут, к тебе я прибегаю.
Рази ты грешницу и прекрати мой стон;
Рази поправшую здесь твой святый закон,
Ударь несчастную, но, ах! спаси любезна,
Да будет благость вся на нем души полезна!
Исполни жизнь его твоих святых утех
Он, без сомнения, оплакивал свой грех,
А если в нем греховный жар остался —
Да узрит ныне ту, которой он прельщался,
И, видя тщетные бесчувственны красы,
Трепещучи, в сии раскается часы»
О, чудеса! О, страх! О ты, Аделаида!
И, слуха я лишен, лишенный я и вида,
Без памяти близ ней, недвижим, протяжен,
Я сильною рукой казался низложен.
Но как мне дремлющ луч свещи темногорящей
Вид смерти показал, уж зрак драгой мрачащей,
И, лишь возлюбленну свою увидел я
Борящу смерть, чтоб зреть в последний раз меня,
И отворяющу уж с ну́ждою зеницу,
И подающу мне трепещущу десницу, —
Собравшись с силою, мой томный дух в тот час
Из самой глубины пустил горчайший глас.
Сугубым криком грусть свою я изражаю,
На одр, престрашный одр, бесчувствен упадаю,
На пепел сей священ, где гибнет весь мой свет
Душа души моей теченье кончит лет!
Я тело хладное лобзаньем согреваю,
Дражайший сей залог я к сердцу прижимаю,
Целую я чело увядшей красоты,
Аделаидины где зрю еще черты.
Слезами руку я ослабшу орошаю
И жизнь свою вместить в дражайшую желаю.
«Ответствуй! — я вскричал. — Тебе я говорю!
Тобою я прельщен, тебя боготворю!
Увидь Комменжа ты еще нелицемерна,
Увидь несчастного любовника и верна.
Коль весть сия тебя возможет оживить,
Так знай: вовеки я не преставал любить».
На горестны слова усмешкой отвечала.
Я оживлен... Но, ах, надежда вмиг пропала!
И сердце уж ее престало трепетать.
Прости, возлюбленна... Увы! что мне начать?
Вотще объемлю я, вотще ее лобзаю:
На бледных я устах смерть люту ощущаю.
По крайней мере я дражайшей принял дух.
Но что я говорю? Мои глаза, мой слух
Аделаидою любезной наполнялся.
Я чтил ее живой, я ею утешался
Я к ней вещал, ее я имя повторял
И в мертвыя себя живого я терял
Вообрази ж себе сию ты ночь преслезну,
Сей пепел и сей одр, простертую любезну,
Светильник мрачный сей, котора мрачный свет
Ко тени смертный лишь страху придает.
Представь пустынников, вокруг маня стоящих,
С слезами за грехи прощения просящих.
Суровы смертны те делили скорбь мою;
Природа в первый раз вошла в страну сию.