Явление последнее
Дидона,Ярб, несколькоЯрбовых воинов.
Ярб
Уж нет спасения, и твой плачевный град —
О, страшно зрелище! — весь пламенем объят,
И дымом солнца луч, как мрачной тучей, тмится.
Смягчись, жестокая, — и пламень потуши́тся!
Спеши... или чтоб грудь противну растерзать,
Ты хочешь всё с собой погибели предать?
Услышь народа стон и треск падуща зданья.
Не медли окончать ты Ярбовы страданья.
Уж вихри пламенны теперь вблизи ревут.
Все жители со мной к ногам твоим падут.
Спасись! Уж Ярб себя впоследни унижает.
Спасись! Се храмина уже сия пылает.
Дидона
Мне есть спасение, хочу себя спасти.
Мне с Ярбом гнусен свет; драгой Эней, прости!
Весь град, кончаяся, падет с своей царицей.
Да будет Карфаген Дидониной гробницей!
(Бросается в огонь.)
Ярб
Дидона!.. нет ее!.. Я, злобой омрачен,
Бросая гром, своим сам громом поражен.
ОЛЬГА{*}
Трагедия
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Ольга, вдовствующая супруга Игоря, великого российского князя.
Мал, князь древлянский, подвластный российским князьям, похитивший престол российский.
Святослав, сын Ольгин.
Волод, вельможа, воспитавший Святослава в лесах.
Мирвед, наперсник Ольгин.
Всевеста, наперсница Ольгина.
Зловред, наперсник Малов.
Воины.
Жрецы.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Явление 1
Ольга,Всевеста.
Всевеста
Доколе буду зреть твои всечасно очи,
В слезах не зрящи дней, без сна во мраке ночи?
Пятнадцать лет в тоске и горести презлой
Страдая, помощи не видишь никакой.
Ольга
Убийца моего супруга на престоле,
Мой сын во бедности и мать его в неволе.
Ах! как не рваться мне? Ты знаешь всю напасть:
Малейши радости моя несносна часть
Удобна ли вместить? Всей помощи лишенна,
Давно бы жизнь моя была бы прекращенна, —
Но сын, любезный сын! надежда вся моя,
Еще крепит мой дух, и жизни своея.
В пустынях и лесах течением плачевным
Принудил жизнь мою к мучениям вседневным,
Принудил горести и низости сносить:
Чтоб сына мне спасти, должна я в рабстве жить.
Всевеста
К спасению его дорога есть иная:
Тиран твой лютый, Мал, почтенье вспоминая,
Которо должен он хранить своим князьям,
И добродетели склоняясь ко стезям,
Он злобу укрощать прошедшу начинает
И браком разделить с тобою трон желает.
Ольга
Что в троне мне? Не мне престолом обладать,
Но сыну моему. Погибни, злая мать,
То сердце варварско, душа та, алчна власти,
Котора, веселясь сыновния напасти,
Чтоб в пышности провесть дни века своего,
Приемлет за себя наследие его!
Всевеста
Но Святослав, твой сын, в ком вся твоя отрада,
Еще в младенчестве отторжен здешня града,
Неведомо, в какой стране хранится он.
Пятнадцать лет тому, как твой плачевный стон
В отечество его без пользы призывает
И вести никакой о нем не получает.
Володу часть его и жизнь поручена.
Не может быть бедой душа отягчена,
Отчаяньем, тоской, печалью изнуренна,
Днесь сына твоего со телом разлученна.
Ольга
А вы то можете, о боги! допустить,
Остаток можете той крови истребить,
Что вами в Рурике владети здесь избранна!
Тиранством будет кровь геройская попранна,
И, гнева вашего злодейство не боясь,
На троне возлежать ввек будет, вам смеясь!
Но праведны судьбы́ бессмертных мне известны,
И кровь мою хранят правители небесны.
Пять лет тому назад Волод ко мне писал,
Что в добродетели при нем мой сын взрастал,
Лишь пребывания не объявил он места, —
Надежда не тщетна́, ты видишь то, Всевеста.
Всевеста
Пять лет тому прошло, и боле ничего
Ты слышать не могла уж после от него.
А если сына нет — тебе велит то слава,
Чтобы тобой была разделена держава,
Котору хочет сам тебе вручить тиран:
На трон тебя зовет блаженство здешних стран.
Ольга
Коль сына больше нет — нет ну́жды мне в престоле,
Нет нужды в смертных мне, в богах нет нужды боле;
И мне ль, взошед на трон, убийце быть женой,
Которым свержен в гроб супруг любезный мой?
О, смерть! всегдашнее в уме воображенье!
О, ночь! О, страшна ночь! Ужасно пробужденье!
Пылает город весь, багреют небеса;
«Измена! — вопиют во мраке голоса. —
Измена, гибнет град!» Представь оружья блески,
Смятенье, топот, вопль, падуща зданья трески,
Стенанье раненых — убийства в страшный час.
Внимай прежалобный в тревоге оный глас:
«Спасайте Игоря, его сынов, супругу!» ...
Плывуща зри в крови, чертогов сих к округу,
Тирана лютого, зри: пламень и мечи
Велит злодей на смерть супруга извлечи.
Оставили тогда и смертны нас, и боги!
Как вихрь, врывается тиран в сии чертоги;
С оружием в руках рыка́ет Мал, как лев,
Он ищет до́бычи своей, разинув зев.
О, вид прежалостный! Здесь, кровью обагренный,
Драгой супруг, в груди имея меч вонзенный,
Последни вздохи здесь в моих руках пускал;
Здесь два мои сыны, которых рок мне дал,
Чтоб злейшему они тирану были жертвы,
Взирая на меня раздранны, полумертвы,
Просили помощи: о рок! свирепый рок!
Довольно ли ты нас тогда терзати мог?
Един остался сын... Я, боги, всё забуду,
Коль сына своего в короне зрети буду,
Когда, Володом он храненный, из лесов,
Тирана поразив, взойдет на трон отцов.
Пятнадцать лет свет зрит меня в плененьи сиру, —
За муки все ему отдайте вы порфиру!