Итак, в упорности сам гибели вина,
Которая тебе тираном суждена,
Ты пользе общей смерть свою предпочитаешь,
Защитника в себе граждан своих лишаешь
И, будто утомясь отечеству служить,
Чтоб кончить тяжку жизнь, не хочешь больше жить.
Росслав
Давно ли Любомир о мне так низко мыслит?
Но нет, мой друг, меня мой друг таким не числит.
Он только слабостью лишь дружбы омрачен
И недостойнейшим жаленьем удручен,
Спасти Росслава дни стараяся напрасно,
Вещает то, с его что мыслью несогласно.
Могу ли жизнию толико польз подать,
Колико возмогу, дерзая смерть приять?
Ты знаешь, Любомир, могущество тирана,
Под игом коего страна сия попранна
Стонает с Данией, отечеством его;
В единовластие недавно съединенна
Россия, вновь родясь, слаба, неутвержденна
Из праха чуждых рабств подъемлюща чело,
Терпела, всякое одолевая зло;
Ты знаешь, наконец ее ослабша сила
Коликой кровию за храбрость заплатила.
Против тирановых превосходящих войск
Что мог российских чад соделать сонм геройск?
С мечами умирать, но умирать бесплодно;
Погибель нам влекло то чувство благородно, —
Оставило б оно наместо всех отрад
Престол без подданных, отечество без чад.
В такое грозное сынам российским время
Я, сколько мог держать, поддерживал их бремя,
Как весть нечаянна восхитила мой дух:
Достигнул до меня отрады полный слух,
Что есть еще душа меж готфов возвышенна
Уныньем сограждан во рабство устыженна,
Их алчет свободить, мучителя поправ,
И что из мрака уз восстал герой Густав.
Тогда Россию спасть открылися мне средства,
И, чтобы прекратить скорее наши бедства,
Я свой направил путь ко мстителю сему,
Надежное отверз убежище ему,
Известное лишь мне, где, скрыт тиранска зева,
Готовит он удар геройска гнева.
Сим бурный Христиерн, на троне потрясен,
В стремлении своем на россов умягчен
И, шведов всякий час страшася возмущенья,
Оружье разделил для собственна спасенья.
Ты знаешь, сим Российская страна
На быстрых крылиях побед вознесена;
Ты знаешь, ежели Густава я открою,
России изменю и чести, и герою,
И если жизнь мою ничтожную спасу,
Два царства в жертву я тирану принесу.
Ты знаешь то, мой друг, а ты того желаешь.
Любомир
А если средство есть, которо забываешь,
Спастися с честью, — что скажешь ты, мой друг?
Росслав
Тогда от радости восхитится мой дух,
Что жизнь мою могу я с честию полезну
Еще на жертву несть отечеству любезну
И что пролитую стократно кровь мою
Для пользы сограждан еще я пролию...
Но нет, то лишь мечтанье Любомира.
Любомир
Любовь, которою к тебе горит Зафира,
Услуга, чем тебе обязан сам Кедар,
Что всё известно мне, — отвергнут тот удар.
Росслав
Какие средства мне к спасению находишь!
Любовь несчастную на помощь мне приводишь,
Котора, руку мне свою дерзнув простерть,
Не могши спасть меня, затмит мою лишь смерть
И, тленность на моем свою покинув гробе,
Угрызнуть честь мою оставит жало злобе.
Рекут: познав сию плачевную любовь,
Росслав одной любви на жертву пролил кровь.
А если не забыл Кедар мою услугу,
Коль хочет, может он подать спасенье другу;
Но я себя к тому не возмогу склонить,
Чтоб просьбою себя от смерти свободить.
Любомир
Но если сей Кедар, Росславу лицемерен
И только лишь одной своей корысти верен,
Коварствуя, тебя желает погубить?
Росслав
Превыше низостей, могу я их простить.
Любомир
Но я не возмогу и в сей же час открою,
Чем Швеция должна российскому герою.
(Хочет идти.)
Росслав
Постой! коль правда, что Кедар мне изменил,
Почто же хочешь, чтоб и я бесчестен был?
И чтобы славы дар, мной дружбе принесенный,
За подлость подлостью обратно возвращенный,
Кедара посрамя, и мне бы сделал стыд?
Любомир
Сие Кедаров дух злодейский обнажит;
И здесь народ, познав, что ты его спаситель,
Против тирана твой пребудет защититель.
Росслав
Когда, почтение ко мне еще храня,
Не хочешь оскорбить пред смертию меня,
Оставь, оставь сие намеренье бесплодно
И дай мне внити в гроб отверстый благородно.
Любомир
В местах, где чести нет, честь хочешь сохранять, —
Мне дружба и мой князь велят тебя спасать.