(К Вадиму)
Но ты не помышляй, что, власти вышней жаден,
На то являю я мой скипетр толь отраден,
Чтобы склонить народ, мной счастлив в сей стране,
Из милости венец еще оставить мне;
И чтобы гордости, не славе я покорен,
Противу воли всех один владеть упорен,
Хотел я удержать правления бразды,
Ища насилием моей заслуге мзды.
Когда ж проти́в тебя подвигся я ко брани,
Не властолюбию платил, но чести дани:
Я должен был мою и славу поддержать,
И общества ко мне почтенье оправдать;
Я должен был, мою желая власть оставить,
И тенью робости себя не обесславить.
И с трона нисходя — иль прямо в гроб вступить,
Иль жало клевете победой притупить.
(К народу, снимая венец)
Теперь я ваш залог обратно вам вручаю;
Как принял я его, столь чист и возвращаю.
Вы можете венец в ничто преобратить
Иль оный на главу Вадима возложить
Вадим
Вадима на главу! Сколь рабства ужасаюсь,
Толико я его орудием гнушаюсь!
Извед
(Рурику, указывая народ, ставший пред Руриком на колена для упрощения его владеть над ним)
Увиди, государь, у ног твоих весь град!
Отец народа! зри твоих моленье чад;
Оставь намеренья, их счастию претящи!
Вадим
О, гнусные рабы, своих оков просящи!
О, стыд! Весь дух гражда́н отселе истреблен!
Вадим! се общество, которого ты член!
Рурик
Коль власть монаршу чтишь достойной наказанья,
В сердцах граждан мои увиди оправданья;
И что возможешь ты против сего сказать?
Вадим
Вели отдать мне меч и буду отвечать.
Рурик подает знак, чтоб Вадиму отдали меч.
Рамида
(в сторону)
Се мой последний час, и всё теперь свершится!
Вадим
(к принесшему меч)
Подай!..
(К Рурику)
Теперь Вадим с тобою примирится.
Се способ лишь один, чтоб другом быть твоим.
Рурик
Будь боле — и отцом соделайся моим.
В великой ты душе почувствуй глас природы.
Иль тот, кого твои толико чтут народы,
Кто их отец, твоим не стоит сыном быть?
Чтоб гнев неправедный твой вовсе истребить —
Коль мало счастия отечества любезна,
Которого моей рукой закрыта бездна;
Коль мало и самих мне щедрых толь небес,
Стенящей дочери воззри на токи слез,
Которы горестна моей душе отрава:
В ее ты сердце зри мои священны пра́ва,
Чтоб ею ты себя со мной соединил.
Вадим
Всё кончилось теперь, коль меч ты возвратил.
О небо! Боле сей не требую награды!
(К Рурику)
Меж нами рушатся все страшные преграды:
Доволен будешь ты, народ, и дочь, и я!
Рурик
О небо! Чем воздам щедроте твоея?
О, час, блаженный час! Нечаянна премена!
(К Вадиму)
Позволь и дочери, и мне объять колена
Героя и отца.
(К Рамиде)
Ты слез лиешь поток,
Когда престал быть к нам родитель твой жесток!
О ты, награда мне одна за добродетель,
В которой мне любовь гражда́н твоих свидетель,
Душа души моей! Какой ужасный мрак
Дражайших прелестей затмил прекрасный зрак?
Вадим
(в сторону)
Я боле не могу сносить толь гнусна вида!..
Внемли ты, Рурик, мне, народ и ты, Рамида:
(к Рурику)
Я вижу, власть твоя угодна небесам.
Иное чувство ты гражданей дал сердцам.
Всё пало пред тобой: мир любит пресмыкаться;
Но миром таковым могу ли я прельщаться?
(К народу)
Ты хочешь рабствовать, под скипетром попран!
Нет боле у меня отечества, граждан!
(К Рамиде)
Ты предана любви и серднем, и душею —
Итак, и дочери я боле не имею...
Рамида
Постой, родитель мой! Не довершай сих слов...
Постой! мой дух тебя изобличить готов,
Что дочь несчастную напрасно презираешь...
Я знаю то, что ты в сей час предпринимаешь;
И твой великий дух, пред мною весь открыт,
Что́ должно делать мне, мне ясно говорит.
Исполню я твою ужаснейшую волю
И в нежной младости мою разрушу долю,
Котора для меня сплеталась из цветов.
Когда соделалась порочной та любовь,
Для коей жизнию прельщалась я моею,
Смотри — достойна ль я быть дочерью твоею.