Падут родители и сами, им губимы,
Предшествующую терпев в домах боязнь,
Но, в верности своей они неколебимы,
Вкушают люту казнь.
Покрыты сединой главы со плеч валятся.
Он тигра превзошел и аспида, ярясь.
Не тако фурии во преисподней злятся,
Во исступленьи зрясь.
Убийца сей, разив, тираня благородных,
Колико погубил отцов и матерей!
В замужество дает за ратников негодных
Почтенных дочерей.
Грабеж, насилье жен, пожары там и муки,
Где гнусный ты себя, разбойник, ни яви!
И обагряются мучительские руки
В невиннейшей крови.
Но сколько всем сердцам ты, новый Разин, мерзок,
Колико духом подл и мужеством ты мал
И сколько страшен был, нежалостлив и дерзок,
Толь сильно свержен стал.
Тебе ль укрыться льзя от глаз того героя,
Который взять возмог и неприступный град?
Трепещешь ты теперь, лице во мраке кроя,
Готовяся во ад.
Граф Панин никогда пред войском не воздремлет,
И сбросил он тебя, взлетевша, с высоты.
И силой и умом мучителя он емлет.
Страдай теперь и ты!
Уже геенна вся на варвара зияет,
И тартар на тебя разверз уже уста.
А Панин на горах вод Волгиных сияет,
Очистив те места.
Ликует под венцем Российская Астрея,
Скончав несчастье чад державы своея
И злое пиршество свирепого Атрея
В местах страны тоя.
Восходит веселей из моря солнце красно
По днях жестокости на волгин оризонт.
Взыграли Дон, Яик со Волгою согласно,
И с ней Каспийский понт.
Народы тамошни гласят Екатерине:
«О матерь подданных, спасла от зол ты нас!»
Она рекла: «Всегда готова я, как ныне,
Спасати, чада, вас!»
МАДРИГАЛЫ
МАДРИГАЛ{*}
Арая изъяснил любовны в драме страсти
И общи с Прокрисой Цефаловы напасти
Так сильно, будто бы язык он русский знал,
Иль, паче, будто сам их горестью стенал.
МАДРИГАЛ{*}
Любовны Прокрисы представившая узы,
Достойная во всем прехвальныя дочь музы,
Ко удовольствию Цефалова творца
Со страстью ты, поя, тронула все сердца
И действом превзошла желаемые меры,
В игре подобием преславной Лекувреры.
С начала оперы до самого конца,
О Белоградская! прелестно ты играла,
И Прокрис подлинно в сей драме умирала.
МАДРИГАЛ{*}
Я в драме пения не отделяю
От действа никогда;
Согласоваться им потребно завсегда.
А я их так уподобляю:
Музы́ка голоса коль очень хороша,
Так то прекрасная душа,
А действо — тело.
Коль оба хороши, хвали ты сцену смело.
С противным образом и разум суета,
Когда не о ином, но о любови дело.
С безумною душой противна красота,
А Карестини ум с красой соединяет,
И тьмы сердец он сей красавицей пленяет.
МАДРИГАЛ{*}
Анюта на себе алмазов не имела,
Но души попленить смотрителей умела.
Анюта выросла, сказали мне, в лесах.
Неправда, выросла она на небесах.
САТИРЫ
КРИВОЙ ТОЛК{*}
Не видим никогда мы слабостей своих,
Нам мнится всё добро, что зрим в себе самих.
Пороки, кои в нас, вменяем в добродетель,
Хотя тому один наш страстный ум свидетель.
Лишь он доводит то, что то, конечно, так,
И добродетелен и мудр на свете всяк.
Пороки отошли, невежество сокрылось,
Иль будет так, когда того еще не зрилось.
Буян закается по улицам летать,
А петиметер вздор пред дамами болтать.
Не будет пьяница пить, кроме только квасу,
Подьячий за письмо просить себе запасу,
Дьячкам, пономарям умерших будет жаль,
Скупой, ущедрившись, состроит госпиталь.
Когда ж надеяться премене быть толикой?
Когда на Яузу сойдет Иван Великой,
И на Неглинной мы увидим корабли,
Волк станет жить в воде, белуга на земли,
И будет, омывать Нева Кремлевы стены.
Но скоро ль таковой дождемся мы премены?
Всяк хочет щеголять достоинством своим,
И думает он: всё изящнейшее с ним.
Льстец мыслит никогда, что он безмерно гнусен,
Он мыслит то, что он как жить с людьми искусен.
Коль нужда в комаре, зовет его слоном,