103
Яви Свое лицо, оно зари моложе.
Как зеркало, оно мир отражает божий.
Средь псов сторожевых я дверь твою стерег,
«Кто этот человек?» — ты не спросила всё же.
Бил камнем в грудь себя, и говорили все:
«Он, верно, в ту влюблен, чье сердце с камнем схоже».
Не кудри это, нет! — тенета грозных бед!
Влюбленный попадет в них раньше или позже.
Не допустила ты твоих коснуться уст,
Дозволено ли быть надменнее и строже?!
Не взглянешь, точно я прохожий иль чужак,
Как будто псам твоим неведом тот прохожий!
Соперник поносил Джами, но молвил пес.
«Он с нами службу нес — и нам других дороже».
104
Луна взошла... Нет, не луна! Луна дарует меньше света.
Я гибну, близится она, чья шапочка чуть вкось надета.
В ней прелести заключены луны четырнадцатидневной,
Хоть это чудо на земле живет пятнадцатое лето.
Найди на всех земных путях красавиц и построй полками, —
Их всех во прах, как властный шах, повергнет чаровница эта.
Томлюсь я в темноте ночной не на постели цвета лала, —
Пылает пламя надо мной, алеет кровь, тоской нагрета.
И если дни мои черны, виною — черный цвет разлуки.
Как не рыдать из-за луны, сокрывшейся за тучей где-то?!
Руины горя по ночам — холодная моя гробница.
Привычной стала мне печаль, она со мною — до рассвета.
Джами — во прахе! О, внемли!.. Моих волос коснись ногою!
Неужто жалкий прах земли достойней головы поэта?!
105
Всё, что в сердце моем наболело, — пойми!
Почему я в слезах то и дело — пойми!
Муки долгой разлуки, терпения боль,
Всё, что скрыто в душе моей, — смело пойми!
Прах земной отряхну я... Откуда пыльца
На одежде твоей снежно-белой — пойми!
Принесет чье-то мертвое тело поток.
Чье оно, это бренное тело, — пойми!
Ищешь красок любви?.. Погляди — у Джами
Слезы — алы, лицо — пожелтело... Пойми!
106
Поглощенный тобой, на других я взираю сурово.
Мысль, мечта о тебе не дороже ли счастья земного?!
Ревность гложет меня.. Если б мог я другим запретить
Даже в помыслах тайных к тебе обращать свое слово!
Почему благосклонно соперников слушаешь ты?
Что тебе в их речах?.. Пожалела бы тяжко больного!
Я целую твой след, я глотаю дорожную пыль,
Я, который не пил у других и воды родниковой!
Всех других я изгнал из укромных покоев души:
Шаха тайны покой недоступен для взора чужого!
Не сердись, что письмо я вручаю удоду. Как жаль,
Что на крыльях его не домчусь я до милого крова!
Как несчастен Джами! О, пойми!.. Но безжалостна ты.
Чтоб меня уязвить, ты другим улыбаться готова.
107
Меня убить грозишься! Ну и что ж!
Не счастье ли, что ты меня убьешь?
Чему учиться этой своевольной,
Не знал учитель и вручил ей нож.
Как тонок стан твой — не постигнет разум.
Как нежен ротик — разом не поймешь.
С шести сторон я окружен любовью.
Семь климатов меня бросают в дрожь.
Сулит ли счастье лик луноподобной?
Как знать?.. Обычный календарь негож.
Ты платы хочешь?.. Всю большую землю
Слез серебром берусь осыпать сплошь!
«Джами подобен сору», — ты сказала,
Но в ссору ты меня не вовлечешь!
108
В кубок цвета рубина свой рот преврати
И от цвета вина тем меня отврати.
Прикажи, чтоб на улицу шел я твою, —
Пусть всегда будет храм для меня взаперти.
Псом своим назвала... Но достоин ли я?
Мне привычное имя мое возврати!
Если бранью не встретишь мой тихий привет,
Соизволь хоть в движенье уста привести!
Спрячь скорей в рукава серебро своих рук,
Чтоб меня от напрасных желаний спасти.
Паланкин мой уносит судьба от тебя..
Выдь на крышу! Взгляни!.. И вернусь я с пути.
Ты решила Джами предпочесть?.. Так уйдем
И от тех, что не счесть, и от тех, кто в чести.