РАССКАЗ О ПРЕУСПЕЯНИЯХ ШАХА И ВОЗДЕРЖАНИИ ОТ НЕКИХ ЗАПРЕТНЫХ ДЕЛ
Хвала царю, что в юные года
Подобен мудрым старцам был всегда.
И хоть сперва уста вином сквернил он,
Тот грех водой раскаяния смыл он.
Блажен султан, коль радости фиал
С сухими он краями оставлял.
Он — хум, но от запретного свободен
И, как суфий, душою благороден.
Кувшин на темя руки возложил,
Крушась, что в пьяной пляске не кружил.
И кубок тот, не тронутый устами,
От удивления развел руками.
Как пиале к ручью вина пройти?
Теперь плачевны все ее пути.
Дан зверю слух, и взгляд, и обонянье;
Присущи людям разум и сознанье.
И мы вино врагом ума зовем:
Бесчестье — побежденному врагом!
Когда судьба всё наше достоянье
Потребует за ползерна познанья,
То лучше всё отдать и нищим быть,
Чтоб разума одно зерно купить.
По если хоть одну осушим чашу —
Вновь потеряем мощь и мудрость нашу.
Коль от границы мудрости уйдешь,
Ты в плен орды безумья попадешь.
Когда ты пил вино, терял сознанье,
Безумные ты отдал приказания.
Невольник вожделенья своего,
Что приобрел в пирах ты? Ничего!
Сто лет живи! Но коль сто лет ты будешь
Пить, как ты прежде пил, что ты добудешь?
Будь чист, как в прошлом, в будущем году!
Будь в чистоте готов предстать суду!
РАССКАЗ О САПОЖНИКЕ, ДОБЫВАВШЕМ СРЕДСТВА К ЖИЗНИ ПОЧИНКОЙ ОБУВИ
Сапожник некий в пригороде Рея
Жил в бедности, достатков не имея.
Согбен трудом, семьей обременен,
На башмаки заплаты ставил он.
Он бедным слыл средь самых небогатых,
Влача свой век, как рубище в заплатах.
Но в пору созревания плодов
Себя в залог он был отдать готов.
Не знаю, как тогда он ухитрялся,
Но с полной пазухой домой являлся,
И, всех детей своих собравши в круг,
Он раздавал им груши и урюк.
И говорил, пока детишки ели:
«О дети, чада бедственной постели,
Такие фрукты, что пред вами тут,
За трапезой султана подают!
То, что дано вам, досыта вкушайте
И большего от мира не желайте.
Я нищ, но не кляну судьбу мою
И всё, что мог добыть, — вам отдаю».
РАССКАЗ О ЛЮБИТЕЛЕ ВИНА, КОТОРЫЙ ДОСТИГ СТЕПЕНЕЙ СОВЕРШЕНСТВА. У НЕГО СПРОСИЛИ ПРИЧИНУ ЭТОГО. ОН ОТВЕТИЛ: «Я ПОЛУЧИЛ ЭТО БЛАГОДАРЯ ТОМУ, ЧТО НИКОГДА, ПРИБЛИЖАЯ К ЧАШЕ УСТА, НЕ ИМЕЛ НАМЕРЕНИЯ ОСКВЕРНИТЬСЯ ДРУГОЙ ЧАШЕЙ»
Жил некто — раб влечения к вину,
И вдруг познал свой грех, свою вину,
И в покаянье — разума и света
Достигши — стал главою вилайета.
Его спросили: «Духом ты велик...
Но, муж, как совершенства ты достиг?
Всю жизнь доныне ты к вину стремился,
Каким же чудом ты преобразился?»
А тот: «Тянулся к чаше я рукой,
Дабы вкусить отраду и покой.
Но редко мысль в душе моей мелькала,
Чтоб, выпив чашу, пить начать сначала.
За чашей мысль во мне жила одна —
Навек отречься от утех вина.
И эта мысль мне счастье подарила
И сто ворот спокойствия открыла».
ОТНОСИТЕЛЬНО СНА, КОТОРЫЙ ПОЭТ УВИДЕЛ ВО ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ ЭТОГО ПРЕДИСЛОВИЯ И ТОЛКОВАНИЕ КОТОРОГО ОН ПРИЗНАЛ ТАКИМ, КАКИМ САМ ЕГО СДЕЛАЛ
Как я в ночи дошел до этих строк,
Среди раздумий сон меня увлек.
Увидел путь я светлый и бескрайный,
Как сердце сопричастных к солнцу тайны,
Пыль ле клубится на дороге той,
Вода не смешивается с землей.
Ни пыли там, ни грязи не бывает,
Идущий там усталости не знает.
Вдруг услыхал я ржание и звон,
И гром военных труб, и плеск знамен.
Мне встреча та с несметной ратной силой
Внезапным страхом ноги подкосила.
И вот высокий вижу я айван,
Спешу к нему смятеньем обуян.
Хотел я в том айване притаиться,
От грозного движенья войск укрыться.
Вдруг выехал — прекрасно облачен —
Вождь этих войск, отец царя времен.
Высокий резвый конь под ним играет,
Как солнце, всадник золотом сияет.
Поверх кольчуги — царская парча,
Конец чалмы касается плеча.
Меня своей улыбкой озарил он,
Внезапный страх от сердца удалил он;
И, спешась, руку мне поцеловал,
Расспрашивал меня и утешал.
Мне было радостно его участье
В моем мирском блужданье и несчастье.
Слова, как жемчуг, сыпал славный шах,
Но не осталось жемчуга в ушах...
Встал, вспомнил сон я; но в своем незнанье
У разума спросил истолкованья.
Ответил: «Суть значенья сна сего —
Признание созданья твоего.
Не оставляй калам ни на мгновенье!
Раз начал — заверши свое творенье!»
И внял я сердцем толкованью сна,
И стала мысль творенья мне ясна.
Благоуханьем слово напиталось,
И предсказанье в книге оправдалось.