5. ВОР{*}
Мужик был плут,
Украл у палача
Ременный кнут.
Его поймали;
Не волоча,
То дело окончали;
Но как он был введен в приказ,
Так множество нашлось его тогда проказ:
Он деньги у людей,
В церквах он крал иконы,
А ныне таковы законы:
Таких людей
Выводят, будто змей.
Сей кнут, что вор украл, ему же пригодился:
Он пытан тем кнутом,
Потом
И жизни вор лишился.
Но сила басни в том:
Когда по истине дела вершиться станут,
Так воровать навек злодеи перестанут.
6. ЛЯГУШКИ, ПРОСЯЩИЕ О ЦАРЕ{*}
Лягушки некогда Юпитера просили,
Чтоб дал он им царя;
А просьбу вот они какую приносили
Правителю небес, со плачем говоря:
«Живем мы своевольно;
Неправд у нас довольно,
У нас
На всякий час
Друг дружку ненавидят;
Бессильных сильные обидят;
А сильный сильного считает за врага,
И кто кого смога,
Так тот того в рога;
И словом, всё у нас наполнилось сим ядом;
Мы стали фурии, болото стало адом».
Зевес
Услышал просьбу их с небес
И ко просящему народу
Отрубок древа бросил в воду,
Сказав: «Вот, бедна тварь,
Вам дался царь».
Чурбан от высоты упал и сделал волны;
Лягушки, радости и страха полны,
С почтеньем на владыку зрят
И тако говорят:
«Теперь дадутся нам полезные законы,
Восстановя́тся здесь правдивые суды,
И не останутся вдовы́ без обороны;
Все, словом, кончатся у нас теперь беды».
И, в ожидании сего повсеминутном,
Лягушки много дней сидели в блате мутном,
Не выходя на свет.
Но всё у них равно: царя как будто нет.
Потом лягушек миллионы
Восстали и царю все делали поклоны.
Перед царем тварь бедная дрожит,
А царь лежит,
Поклонов их не примечает
И ни словечушка на речь не отвечает,
Которую ему лягушки говорят.
Лягушки это зрят
И думают, что их владетель горд безмерно;
Однако ж служат все царю нелицемерно;
Притом
Жалеют лишь о том —
Угодна ли царю лягушечья услуга,
И вопрошают все друг друга,
Ко уху говоря:
«Знать, царь не ведает лягушечья язы́ка;
Повеселим царя,
У нас изрядная вокальная музыка».
Запели все: одна кричит,
Другая тут ворчит,
А третия хлехочет,
Четвертая хохочет,
Иная дребезжит.
Но царь лежит,
Музы́ки их не внемлет
И головы, как мертвый, не подъемлет.
Лягушки целый день кричали: «Крак, крак, крак!
Конечно, царь наш почивает».
А царь и не дыши́т, и не зевает.
Сказали наконец: «Владетель наш дурак
И ничего не знает;
К себе нас не зовет и прочь не отгоняет.
Приступим мы к нему —
Учить его уму».
Но что за чудеса! Лишь ближе подошли —
Чурбан, а не царя в царе своем нашли;
В противность всей природе,
Опять друг дружку бьют.
Восстал опять мятеж в лягушечьем народе,
Опять бессильные на небо вопиют:
«Умилосердися, Юпитер, над рабами!
Смягчися нашими мольбами!
Воззри на бедну тварь!
Какой тобою дан нам царь?
Он наших бед не ощущает,
Обидимых не защищает.
Пошли ты нам царя,
Который бы, на бедства наши зря,
И царство управлял, как кормщик правит судно».
Юпитеру нетрудно
Спокоить тварь:
Послал аи́ста к ним, и стал аи́ст их царь.
Приняв престол, аи́ст лягушек всех считает,
Обидчиков хватает
И их глотает.
Аи́сту царску честь
Дают бессильные лягушки,
Что им истреблены обидчиков всех душки;
А царь их всякий день не может, чтоб не есть.
Так не осталося в болоте ни лягушки.
7. РЫБАК И ЩУКА{*}
Для птиц силки становят,
Зверей в тенета ловят,
Мышам становят пасть,
Чтоб им в нее попасть.
Подьячие крючки имеют,
Которыми ловить людей умеют
И деньги с них берут;
Об этом все согласно врут.
А уду червяком прикроя,
Поймаешь лучшего из рыб героя.
Река
Мелка
Иль глубока —
Равно для Рыбака:
Он может поимать повсюду;
Рыбак лишь кинул в омут уду,
Тут Щука приплыла и уду трях.
О, Щука, для тебя не пища, смертный страх!
Ты хочешь червяка сорвать с крючка и скушать,
Тварь бедну погубя;
Но если хочешь ты меня послушать, —
Побереги себя.