1919
Последняя встреча с Ованесом Туманяном
В марте 1923 года в Москве Нвард Ованесовна позвонила мне, что отец тяжело болен и хочет меня видеть.
Встречу назначили на 22 марта, в больнице на улице Оцупа.
Я вошел в белую, залитую светом комнату. Поперек ее у левой стены стояла кровать. На ней лежал Ованес Туманян, белоснежно-седой, бледный, как будто весь пронизанный светом. Доктор предупредил меня, что встреча должна быть краткой и что больного волновать нельзя.
Я подошел к нему, и он, приподнявшись, простер ко мне свои исхудалые руки. Я припал к нему и едва удерживал слезы, обмениваясь с ним поцелуями. Этот патриархальный обычай поэт всегда свято соблюдал при встрече с друзьями. Я сразу почувствовал, что эта встреча может оказаться последней.
Он стал расспрашивать, как я живу, как семья, как работаю. Лаконично отвечая, я стал расспрашивать о нем.
— В Берлин… Еду в Берлин. На операцию, — с тревожной мечтательностью ответил он. — Болен… Вот — болен! — сказал он, простирая руки над своим стройным телом, которое так быстро и легко всегда двигалось, в минуты волнения — стремительно, и вот теперь покоится на постели, боясь лишнего движения.
Это самому ему было странно, так же как и мне.
Неужели этот богатырский дух не одолеет болезни? Он сам не верил этой возможности.
— Почему так долго не были в Армении? Теперь там жизнь, новая жизнь… Вы поезжайте, увидите…
Щеки его порозовели. Доктор строго посмотрел на меня, показывая на часы.
Я взял его руки в свои, и еще несколько минут продолжалась отрывистая, почти молчаливая беседа. Мы оба вспоминали минувшие встречи и глазами рассказывали друг другу о былом.
Доктор подошел к постели.
Я припал губами к его прекрасным, почти мраморным рукам… Последнее рукопожатие… Последний поцелуй…
На другой день Нвард позвонила мне. Отец просит передать, что он уезжает в Берлин и хочет еще раз меня видеть.
Когда я пришел, доктор сказал: «Поэт ушел».
Не был ли «Берлин» поэтическим образом? Когда он произносил это слово, его лицо озарялось тонкой улыбкой. И смысл ее при беседе я не разгадал? Мысль его была светлой, речь замедленной, но живой, как всегда. Он знал, куда уходит.
Поэт ушел в бессмертие.
Имя его широко известно не только в советских и демократических странах, но и далеко за рубежом. Стихи его читают на славянских, европейских и азиатских языках. Песни его поют многие народы. Поэмы его послужили темой для опер. Его устная проповедь братства и дружбы народов помогает борющимся за свою культуру и освобождение народам.
Великий армянский поэт ушел в бессмертие.
А у тех, кто имел радость знать его лично, его чистая светлая душа, его обаятельный образ, звук его голоса, ласковость его улыбки будут свято храниться до конца их дней.
1958
Анна Ахматова. «Белая стая»
Анна Ахматова — одно уз интересных дарований, взращенных петербургским цехом поэтов. В настоящее время она является вполне определившимся поэтом с ярко выраженной индивидуальностью, с своеобразной техникой. Она признана критикой, ее любят читатели.
Петербургский цех ставил своей задачей вывести поэзию из дебрей мистики и символизма и вернуть её к жизни, к предметности, к миру.
Восприняв эти идеи, Анна Ахматова применила их к изображению движений современной женской души.
Ее стихи прежде всего правдивы, даже документальны. Она берет маленькие факты повседневной жизни и под их маской вскрывает большие печали и страдания женщины.
Никакой бутафории, никакой нарядности, ничего фальшивого нет в ее стихах. Голос ее честен и чист.
Подобная лирика становится особенно значительной в эпохе, подобной нашей. Великие события наших лет она отразила в той же призме повседневности. И можно без преувеличения сказать, что в ее стихах будущие поколения прочтут много интимного о наших днях.