В отсеке вдруг появились двое неизвестных, одетых в ослепительно белые мохнатые «заскоки», с аппаратами неизвестного назначения в руках. Шаламов в это время пробовал открыть люк десантного когга, на корпусе которого пульсировала зеленая световая нить готовности к немедленному старту. На Бегича он внимания не обращал, а когда в отсек ворвалась двойка в защитных комплексах, застыл, не оборачиваясь, и ощутимо напрягся. Бегичу даже показалось, что от него повеяло ветром холодной настороженности и угрозы.
Первый из вошедших сделал прыжок в сторону, вскидывая свой отблескивающий металлом и черным лаком аппарат. Второй сделал то же самое, прыгнув в другой угол. Бегич почувствовал мгновенный укол пронзительного холода и волну слабости и сообразил, что по Шаламову был произведен залп из парализаторов «Медуза Горгона» и «василиск», пограничнику досталось лишь «эхо» залпа, но и этого вполне хватило, чтобы он потерял ориентацию.
Дальнейшее Бегич, впавший в полуобморочное состояние, помнил смутно, изо всех сил пытаясь заставить тело повиноваться.
Шаламов вдруг стал трансформироваться, изменяться, увеличиваясь в размерах. Руки его превратились в диковинные узловатые лапы, голова ушла в плечи, нос и челюсти вытянулись, срослись, приобретая сходство с мордой тигра и динозавра одновременно, на лбу открылся еще один узкий, светящийся желтый глаз, ноги оплыли, покрылись ромбовидными костяными пластинами… Длилась вся эта сцена пять-шесть секунд, потом Бегичу показалось, что тело Шаламова растроилось, и на него прыгнуло одно из образовавшихся чудовищ…
— Похоже,Шаламов просто ответил пси-ударом на выстрелы из парализаторов, — сказал Шевчук, когда они с Бояновой остались наедине в рубке спейсера. — Бегичу досталось слабенькое отражение, и мы привели его в чувство, а тем двоим, наверное, уже ничто не поможет: они парализованы. Сам Шаламов, естественно, успел уйти, завладев десантным шлюпом.
— И автоматика его выпустила?
— По тревоге инк заблокировал все люки и шлюзы, но Шаламов ушел. Шлюзовой киб сгорел.
Боянова, покачав головой, прошептала:
— Я уже начинаю сомневаться: может быть, Ландсберг прав, и Шаламов- более грозная опасность,чем хорошо организованная Орденом молодежная преступность?
Вместо ответа Шевчук попросил координатора вывести на видео изображение места инцидента, и Боянова увидела транспортный отсек. Она не сразу поняла, что хотел показать заместитель, потом разглядела: два ближайших аппарата — куттер и галион — были слегка деформированы, будто по их корпусам прошагал некий великан, оставив неглубокие, но широкие вмятины. Третий аппарат, вакуумно-плотный неф, выглядел так, словно выдержал атаку пакета метеоритов: он был пробит по всей длине от носа до кормы, изрешечен доброй дюжиной отверстий величиной с кулак.
— «Универсал»?- спросила комиссар, кивнув на пробоины.- Пограничники стреляли из «универсалов»?
— Никто не стрелял,это результат выпада Шаламова. Тот же уровень, что и на меркурианском заводе, уровень внутрикварковых процессов.
Помолчали.
В рубке было тихо, дежуривший драйвер-секунда сидел запеленутым в кокон-кресле без движения, а общеинформационный виом показывал вид Меркурия с высоты ста километров: в центре поля изображения мигало алое кольцо, в котором находилась невидимая «сфера Сабатини», окруженная эшелонами машин разного назначения.
— Где он сейчас? — Власта имела в виду Шаламова.
— Пока неизвестно. Вероятнее всего, где-то сел, был бы в пространстве, мы бы давно его засекли. Никуда не денется, будь уверена.
— А кто те двое, спровоцировавшие его ответить ударом на удар?
— Идентификация не закончена, потребуется еще час по расчетам Умника.
— Не пора включать «экстра»? Если «хирурги» начнут первыми…
— Подождем результатов поиска вертикальных связей, горизонтальная сеть не выведет нас ни на руководителей «хирургов», ни на контролеров Ордена, а большинство исполнителей мы и так знаем.
— Хорошо, — согласилась Боянова. — И все же не пропустить бы момент основной их атаки. Богоид все еще здесь? Я имею в виду этого «тысячеглазого» монстра, друга Шаламова.
Шевчук усмехнулся в бороду на «друга».
— Уследить за ним даже с нашей техникой невозможно. Он появляется на несколько минут у «сферы» и пропадает в никуда.
— Что же тянет его к человеку, что? Почему он появился у дома Железовского? И не его ли вмешательство предотвратило трагедию с тысячами жертв? — Глаза Бояновой загорелись. — Алекс, вдруг это нечто вроде спасательной службы Вершителей?! Какой-нибудь их киб-интеллект с неограниченными возможностями, призванный обеспечивать безопасность функционирования орилоунского метро и всего, что с ним связано? Вспомни появление «многоглазого»!
Шевчук погладил бороду, потом усы, снова бороду, хмыкнул и наконец изрек:
— Не лишено остроумия. И правдоподобия. Пусть ксенологи проанализируют, может быть, это поможет нам в будущем.
— Информацию получил, — доложил Умник, незримо присутствующий через сеть «спрута» во всех разговорах. — Мой личный вывод: вероятность истинности — ноль семь. Коллегам ИВК я доложил, приступили к анализу.
— Я к себе, — помолчав, сказала Боянова, настроение которой слегка поднялось.
— Один момент, — вмешался Умник. — Ваша сестра просит связи. По ее словам, она знает, где находится Аристарх Железовский. Туда уже направились Ромашин и Джума Хан.
— Найди Столбова, — приказала Боянова, переглядываясь с заместителем. — Сестру на «трек». Уровню два — общая готовность. — Комиссар вскинула руку с двумя пальцами в виде латинской буквы «V». — Пока, Алекс, не упусти Шаламова.
— Не лезь на рожон, — проворчал Шевчук ей вслед, но Бояновой уже не было в рубке.
4
Он мчался с невероятной скоростью по «суперструне» и сам был струной. А также сгустком информации, волной, математическим символом, пакетом смысла, измерением пространства, обладающего свойствами намного более сложными, чем масса, инерция, энергия и другие свойства Вселенной, в которой он родился.
Он пронизывал пространства, где время было прямо пропорционально геометрии континуума и вектору прилагаемой силы, где время носилось по замысловатым кривым и где совсем не было времени.
Он тонул в океане бесконечномерности и вязком болоте точки, выбирался на просторы светлых объемов Запределья, пробивался сквозь пресловутую пустую длительность — повторение набора одинаковых галактических скоплений и пустот, преодолевал судороги стремительного ветвления Метавселенной, плыл сквозь вечное Молчание, описываемое формулой: где нет ничего — там нет ничего; нырял в бездонные ямы по ту сторону завтра, падал в горловину стремительно разбегающейся во все стороны сразу реликтовой «суперструны» и наконец упал в самое начало эры хаотической инфляции.
Пространство вне тонкой пленки кожи, обтягивающей объем чудом сохранившегося «я», изменилось в три мгновенных скачка: бесконечное количество измерений — двадцать шесть измерений — двенадцать — три…
Свет!
Боль!
Блаженство уходящей муки невыразимости!
Мальгин очнулся.
Впечатление было такое, будто глазные яблоки повернулись на сто восемьдесят градусов и смотрят внутрь черепа. Мальгин видел медленную пульсацию крови в голове, хаос нервных связей, электрический бег импульсов по нервам и наслаивавшуюся на «грубую» материю цветовую объемную картину рождающихся мысленных образов.
Всплеск голубого свечения, укол холода в сердце, звон в голове — заработало поле сознания, общего для человека-интрасенса и «черного человека». Мальгин стал видеть практически во всех диапазонах спектра и чувствовать пространство во всех его проявлениях. Огляделся.
Он лежал на гладкой черной плите внутри помещения, имевшего форму многолучевой звезды. Следующий уровень зрения позволял оценить объект, в недрах которого располагалось данное помещение: Мальгин невольно цокнул языком — это был не просто объект, здание, строение или гора с пещерой, это был живой объект диаметром в семьсот семьдесят семь километров! И парил этот живой астероид в странной кипящей жидкости, постоянно меняющей плотность, температуру, спектр излучаемых энергий, размеры кипящих вихрей и пузырей и прочие не выразимые словами свойства. Космосом, каким его знал Мальгин, назвать эту «жидкость» было нельзя, но спустя несколько мгновений пришло озарение — это был тот самый «ложный вакуум», по определению земных ученых, соответствующий началу расширения Метавселенной, выделению ее и обособлению внутри Большой Вселенной,и «живой» объект был первым «газовым пузырьком» в толще «кипящей жидкости» Вселенной.