— Отбуксировать его поближе к светилу. По крайней мере там один «ствол пулемета» можно направить прямо в Солнце, а по вектору второго поставить маяки.
— Хорошо, возражений нет. Я снимаю ВВУ. Идемте, Алекс.
Шевчук и Боянова вышли из зала, направляясь к отсеку метро.
— Куда теперь? — осведомился заместитель, приноравливаясь к широкому летящему шагу женщины. — Не больно-то вежлива ты с отцом дочери.
— Он того заслуживает. А сейчас мы на Меркурий. Покажешь свою любимую «сферу Сабатини». Она по-прежнему растет?
Шевчук невольно улыбнулся.
— Свою? Впрочем, «сфера» и в самом деле теперь моя, как главный персонаж области ответственности. Да, она растет и продолжает пузыриться призраками маатанских проникателей.
Они вошли в отсек метро, и в этот момент рация «спрута» прочирикала вызов. Боянова остановилась, мысленно дав «добро» на соединение.
— Власта, — раздался в ухе характерный инфрабас Аристарха Железовского, спутать его с кем-либо было невозможно. — У меня в гостях Шаламов. Срочно прилетайте, только без ваших оперативников, одна, а то спугнем. Адрес знаете?
— То есть как Шаламов? Почему у вас? — переспросила Боянова, застигнутая известием врасплох, но математик уже выключил связь.
— Нашли Шаламова? — спросил Шевчук c интересом. — Я с тобой.
— Он у Железовского… математика из ИВК… нет, я пойду одна, будем держать связь.
— На всякий случай следовало бы поднять ватагу перестраховки, — начал заместитель, но комиссар уже исчезла в кабине метро, махнув рукой. Жест означал: занимайся своим делом. Шевчук только головой покачал, не одобряя поспешность начальницы.
Дежурный выдал адрес Железовского тотчас же, объяснив, каким путем добраться быстрее всего, но как ни спешила Боянова, встретиться с Шаламовым ей не пришлось.
Дверь открыл хозяин, бледный, державшийся за голову, но чрезвычайно довольный. Увидев Власту, он развел руками, сморщился было, но тут же попытался вернуть свой привычный равнодушно-бесстрастный вид.
— К сожалению, он ушел. Очнулся от фазы «черного», шарахнул по черепу в пси-диапазоне, конечно, и ушел. Я до сих пор в нокдауне. Извините, прошу.
Боянова вошла. Обстановка квартиры Железовского ее не интересовала, но то, что чистота и порядок в комнатах поддерживаются весьма заботливо, хотя и не по-женски, Власта отметила. Чувствовалось, что хозяин аккуратист и любит уют.
Аристарх пригнал из кухни поднос с напитками и орехами, оставил висеть его возле гостьи, видя, что та садиться не собирается.
— Почему он появился у вас?
Железовский коротко пересказал ей содержание беседы с Шаламовым. Математик был возбужден, хотя и старался скрыть свои эмоции.
— А потом он отключился, я имею в виду человеческую часть личности, и телом завладел «черный человек». Зрелище не для слабонервных, надо признаться.
— Как он одет?
— Гол как сокол.- Железовский выдержал паузу, видя растерянность в глазах Бояновой. — Дело в том, что он способен трансформировать тело чуть ли не в любой предмет. Одежду не носит, но кожа обладает свойствами абсолютной мимикрии, так что кажется, будто это костюм.
Сообщение произвело на Боянову впечатление, которое она и не пыталась скрыть.
— Это еще семечки,- продолжал не остывший Железовский.- Если бы вы видели, что было потом! Ко мне Даниил пришел не в своем облике — скопировал какого-то любителя поесть, а когда сознанием завладел маатанин, тело человека начало превращаться в фигуру «черного человека», но до конца не трансформировалось, что-то помешало: то ли человеческие инстинкты восстали, то ли маатанину была не столь важна форма внешней оболочки. Во всяком случае, упырь получился жутковатый: ноги почти исчезли, туловище превратилось в лоснящуюся бугристую тушу, руки наполовину утонули в ней, голова расплылась бугром…
— Не увлекайтесь, — перебила математика Власта, поколебалась немного и села. — Меня больше интересует го дзё Шаламова, а не его внешность.
— Чего?- поперхнулся Железовский.
— Душевное состояние.
— А-а…- Аристарх сбился с мысли, порозовел.- Душевное состояние- разговор особый. От человеческой сущности остался небольшой обломок, Даниил все чаще доверяет «черному» и практически перестал бороться за власть внутри себя. Он мыслит в основном чужими категориями и сообразуется с чужими ценностями. Я кое-какие параметры успел записать, пока длилась фаза «черного», включил диагностер, нацепил на Даниила датчики. Вот запись. — Математик сунул руку в стену и вынул из замаскированной ниши, в которой пряталась панель медицинского диагностера, таблетку кассеты. — Правда, делал это впопыхах, так что за качество записи не ручаюсь.
— Спасибо, — кивнула Боянова. — И что было дальше?
— Дальше вылупившийся монстр голосом Шаламова потребовал подключить его к научной компьютерной сети и не мешать функционированию. Возражать не имело смысла, и для начала я соединил его со своим рабочим компом, так вот он его буквально высосал! То есть Шаламов-маатанин уничтожил память инка! Поскольку мне стало жаль компа, я предложил Шаламову компромисс: я даю ему консорт-линии с информсетью, он отвечает на все мои вопросы. Думал он долго, минуты две, пытался зондировать и внушать, но я героически отбился, и ему пришлось согласиться. И я узнал столько, что волосы до сих пор дыбом.
— И он с вами разговаривал? — недоверчиво проговорила Власта.
— Во-первых, разговор шел в пси-диапазоне, я как-никак интрасенс. — В голосе Железовского проскользнули нотки самодовольства. — Во-вторых, Шаламов в состоянии «черного» мыслит многопланово, то есть как бы пятью-шестью головами сразу, и ему несложно было «одну из голов» сориентировать на беседу-работу со мной.
Боянова мельком взглянула на браслет, высветивший время.
— Продолжайте, но сжато, у меня мало времени. Кстати, как вы думаете, куда он двинулся от вас?
— Могу только догадываться о маршруте. Он ищет Купаву и, вероятнее всего, начнет посещать всех общих знакомых.
— Он еще способен думать о жене? Зачем она ему в таком состоянии?
— Я задал этот вопрос его второму «я», и «черный» ответил: «Она — его оптимальный партнер».
Боянова покачала головой:
— Не очень-то убедительно.
— Что имею, то и дарю. Человек без души- всего лишь биомеханизм, приводимый в движение системой процессов окисления, которые питают энергией компьютеры тела и движители. У Шаламова же еще что-то осталось от души, послеличность, сохранившая привязанность к женщине.
— Хорошо, продолжайте, к дискуссии на подобные темы я не готова. Что интересного он вам сообщил?
— Интересного уйма! От вселенских тайн и масштабов до иероглифов нечеловеческого духа. Вы знаете, что наша Вселенная из-за хаотической инфляции подобна мыльной пене? Мы с вами живем в одном из таких «пузырьков», так называемом метагалактическом домене.Так вот размер нашего домена- десять в степени миллион сантиметров! То есть то, что мы видим в телескопы, — ничтожная часть пузырька-домена. И все же Вершители, невзирая на расстояния, используя уцелевшие реликтовые «суперструны», смогли построить сеть метро, соединяющую большинство доменов! Впечатляет, не правда ли? Не менее удивительной вещью для меня оказалась страсть Даниила к путешествиям. Он успел побывать в тысяче разных миров с разными физическими законами и узнать столько, что у меня до сих пор голова кругом. Чего, например, стоит известие, что человечество- единственная из уцелевших технологических цивилизаций во Вселенной! Да и то только потому, что у него появился шанс поворота к биоцивилизации.
— Я и не знала, что мы вымираем. Что за шанс?
— Интрасенсы.
— Это Даниил… м-м… «черный» вам сообщил или ваш вывод?
— Мой, но он хорошо коррелируется…
Движением ладони Боянова остановила математика.
— Довольно, поговорим о тайнах экзосенса Шаламова позже, а сейчас меня занимают другие проблемы. Кстати, что заставляет его путешествовать? Я имею в виду, что подобная страсть к странствиям не совсем обычная вещь для нас с вами.
Железовский кивнул, с усилием возвращая себе бесстрастный вид.