— Образец взял. Сейчас он лиофилизируется, потом…
— Вы молодец, коллега, — сказала я. — Напоминайте мне, когда я включаю стерву.
— Постараюсь не забыть, — улыбнулся Камре.
— Сколько вы исследовали препаратов?
— Вы их все держите в руках. Шесть.
— Так это все разные?
— Ну да.
Я просмотрела остальные.
— И все слева…
— Да. Я определил бы общую форму образования как трёхмерную пространственную спираль, причём левонаправленную…
— На взгляд различий никаких.
— Никаких. Все препараты взяты у военных…
— И?
— Я прошу вашего разрешения на препарирование доктора Киши. Насколько я знаю, он из тех, кого называли выродками.
Я помолчала. Какое-то время назад мы обсуждали этот вопрос и решили по возможности не использовать для исследований тела научников. Не потому, что научники лучше военных, а потому, что существует Указ «146/23», вводящий уголовную ответственность за опыты на людях, и как одна из мер, исключающих злоупотребление, был запрет на вскрытие в научных целях лиц, находящихся в контрактных отношениях с департаментами науки, здравоохранения и образования; предполагалось, очевидно, что доктора-потрошители, теша научное любопытство, не остановятся перед тайным умерщвлением студентов, лаборантов и младших сотрудников…
— Хорошо, — сказала я. — Как много времени потребуется?
— Три часа, — сказал Камре. — А, ну да — ещё забор препарата… Четыре.
— Тогда я посплю здесь. Будите сразу, не стесняйтесь.
— Хорошо.
— Спасибо, Камре. Похоже, это настоящий прорыв.
— Боюсь даже думать…
И он ушёл.
Я подкрутила регулятор электропечки, чтобы грела получше, и легла, не раздеваясь, на кушетку, которая тут же, в кабинете, и стояла. Наверное, не стоило этого делать…
Потому что я вдруг ощутила себя в объятиях Князя. Он водил пальцем по моей руке, по плечу, по шее, по здоровой щеке. Изуродованную я пыталась от него прятать. Зачем я тебе такая? Какая? Битая. Кости и сухожилия. Злая и уродливая. Ты ничего не понимаешь в женской красоте. Зачем? Для счастья. Я так долго был без тебя, что теперь всё время оглядываюсь, где ты. А кстати — у Зораха вот здесь такое же клеймо. То есть я думал, что это клеймо «Скалы». А он сказал, что это у него с детства — родимое пятно. Но очень похоже… А где это ты видел Зораха голым? Ну почему голым? Впрочем, да, голым. В душе. А ты что подумала? Я могу подумать что угодно, потому что я девушка испорченная и с фантазией, а ты будешь виноват, понял? Так точно, понял…
— Доктор Мирош! Доктор Мирош! Там раненого принесли…
Джакч! Джакнутый джакч!..
Князь
Не оставалось ничего другого — только ждать. Я курил одну за другой, Динуат отказался. Я коротко как мог рассказал о встрече с экспедицией архи и о том, как на обратном пути наш отряд попал в паводок на горной реке и погиб почти весь — спасся я и спасся Эхи, биолог; на Островах биологию понимают несколько иначе, чем у нас, эта такая наука о жизни вглубь, а не о различных животных и растениях. У нас вроде бы и аналога нет… Не знаю, слышал ли Динуат меня.
Страшнее всего было ждать, что вот сейчас выйдет Рыба и скажет…
Они там у постели Чака заперлись с шаманом и Зорахом. Я так понял, что простая медицина была бессильна, и требовалось призвать на помощь иные силы.
Время от времени подходил Лимон, понимал, что ничего не изменилось, возвращался к отряду.
По дороге сюда, когда гвардейцы перенимали у нас носилки и мы с ним бежали налегке, он рассказывал мне о том, что произошло — и тогда, давно, после моего ухода к побережью, и вот только что, перед моим — надо сказать, очень кстати — возвращением. И что это за странное место с полосатым небом…
Оно находится непонятно где, к нему нельзя подойти по земле. Зато из многих — по крайней мере из шести — мест туда ведут проделанные когда-то и кем-то туннели. И время от времени по этим туннелям приходят разные люди. По одному можно прийти из фермерского края, и приходят. В тех местах сейчас неспокойно (а где спокойно?), и то мирные бегут от бандитов, то бандиты бегут от солдат. Долгое время Динуату с отрядом удавалось контролировать ситуацию — практически без кровопролития. В отряд, кстати, принимали и кое-кого из пришедших… может, и зря — проверить-то человека было практически невозможно, кто он и откуда; так что определялись на глазок да по собеседованию. В гвардию, конечно, их не определяли, но приписывали к отделениям в звании волонтёров; оружие давали, да… Приходили — хотя много меньше — и из Пандеи, и откуда-то из-под Гиллемтага, и с самого дальнего юга. Бывало, и уходили куда-нибудь, но такое случалось реже.