Что-то щёлкнуло в телевизоре, стадион затих. На английском языке говорит диктор. Из всей длинной речи Лука ясно слышит «ЮэСэСаР», и по тому, что американский стадион не взрывается аплодисментами, он понимает: пришла победа. И сразу вслед за этим знакомый и весёлый баритон спортивного комментатора подтверждает:
— «Фотофиниш» определил победителя в эстафете четыре по сто метров. Им стала команда наших девушек. Нельзя не отметить выдающегося достижения спортсменки Саможук, которая на последней финишной прямой вырвала победу у чемпионки Соединённых Штатов Мегги Дэвис. Сейчас к старту готовится мужская эстафета…
Лука сел на тахту, вытер платком вспотевший лоб. Чувство такое, будто не Майола пробежала свои сто метров, а он сам перетаскал на спине сотню мешков с цементом.
Вот крупным планом показывают советских девушек. Одно за другим проплывают на экране счастливые девичьи лица. Последнее — Майолы. На нём живёт ещё напряжение последних секунд трудного финиша, но на губах уже улыбка, она что-то говорит, и Лука готов поклясться, что губы девушки произнесли его имя…
Вот уж действительно самовлюбленносгь никого до добра не доводила! Не о чём ей там больше думать. Досадуя на себя, выключил телевизор, надел рабочую робу, взял инструменты и пошёл выполнять последние наряды Марии Кондратьевны. Так-то лучше! Заходил в квартиры, исправлял краны, замки и двери, и всюду неудержимо хотелось спросить хозяев: «А не видели ли вы, как наши девушки бежали в Америке эстафету четыре по сто?»
Люди, наверное, посмотрели бы на него, как на ненормального. Ну и пусть смотрят, и пусть думают, что хотят. На сердце у Луки настоящий праздник, и омрачить его ничто не сможет.
В тот вечер, вернувшись с работы домой, он не включил телевизор, но частенько поглядывал на его тёмный экран, и всё представлялось ему, как, обгоняя свою соперницу, падает грудью на финишную ленточку Майола.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
На следующий день в цехе Луку подстерегала неожиданность. После обеденного перерыва, когда он сосредоточил своё внимание на расточке втулки сложного профиля, кто-то подошёл и остановился возле станка. Ничего не поделаешь, придётся им подождать, пока Лука сделает всё, как указано на чертеже. Закончил, остановил мотор, оглянулся и остолбенел: перед ним стоял Феропонт Тимченко, а за его спиной, на втором плане, как бы создавая фон для главного героя — Гостев и Горегляд.
— Здравствуй! — сказал Феропонт так, словно встретился со своим лучшим другом.
— Здравствуй, — ответил Лука, глянул на коротко подстриженную бородку Феропонта, золотистую и реденькую, сквозь которую просвечивал багровый шрам. Смотреть на этот рубец, перечёркивающий всю щеку и подбородок парня, было неловко, и Лихобор опустил глаза.
— А я снова к тебе в ученики, — бодро проговорил Феропонт.
— За дурною головою и ногам нема покою, — сказал Лука, с улыбкой посматривая на Феропонта. — Один думал или помогал кто-нибудь? Меня же лишили права иметь учеников.
— Не может этого быть, — так же бодро и уверенно заявил Феропонт. — Юридические инстанции уже дали директору завода соответствующие разъяснения.
Лихобор вопросительно посмотрел на Гостева.
— Верно, — подтвердил начальник цеха. — Никто не имеет права издавать такие приказы. Между прочим, такого приказа не было.
— Ничего не понимаю, — сказал Лука. — Ты хочешь вернуться в цех? Так ведь на тебя же люди будут пальцами указывать…
— Вот, мол, тот идиот, которому кулачковый патрон бороду оторвал, — закончил мысль Луки Феропонт. — Всё это я продумал и предвидел. Да только, считаю, поговорят, посмеются и перестанут.
— Тебе всё-таки лучше бы податься на другой завод… — Лука с надеждой посмотрел на Горегляда.
— Там станут говорить то же самое, только прибавят к этому, что я ещё вдобавок и трус, потому как побоялся вернуться на прежнее место.
Горегляд дотронулся указательным пальцем до своих усиков, словно проверил, на месте ли они, но ничего не сказал. Что-то изменилось в поведении Феропонта, а что именно, сразу и не поймёшь. Слова вроде бы остались те же, а звучат иначе.
— Я понимаю, — продолжал Феропонт, — что никому из вас моё появление большой радости не принесло, но приказ есть приказ, и его нужно выполнять..
— Вот и пусть его выполняет тот, кто издал, — ответил Лука. — В коллективном договоре записано, что рабочий может иметь учеников, но нигде не сказано, будто он обязан их иметь. Так что лети ты, голубь сизокрылый, от моего станка и от меня куда подальше.