Мысль о невесте постоянно у него на уме, и он размышляет об этом в перерывах между делами. В свободные минуты он записывает имена, по мере того как они приходят ему на память, на листе бумаги, который специально для этой цели приколот на крышке его конторки, с внутренней стороны. Он располагает их в алфавитном порядке, а внеся в список всех, кого только удается вспомнить, критически пересматривает его, делая пометки против каждого имени. В результате ему становится ясно, что жену следует искать не в числе его знакомых.
У него есть друг, или, скорее, приятель, старый школьный товарищ, превратившийся в одну из тех любопытных мух, которые во все времена, жужжа, вьются в самых избранных кругах и о которых, поскольку они не блещут ни оригинальностью или богатством, ни особым умом или воспитанием, люди невольно думают: «И как это, черт побери, удалось им проникнуть туда!» Однажды, случайно встретившись с этим человеком на улице, он берет его под руку я приглашает к обеду.
Как только они остаются одни за бутылкой вина и грецкими орехами, Джон Ингерфилд, задумчиво раскалывая твердый орех между пальцами, говорит:
— Вилл, я собираюсь жениться.
— Прекрасная мысль, право же, я в восторге, — отвечает Вилл, интересуясь этой новостью несколько менее, чем тонким букетом мадеры, которую он любовно потягивает. — На ком?
— Пока еще не знаю, — отвечает Джон Ингерфилд.
Приятель лукаво смотрит на него поверх стакана, не уверенный, следует ли ему рассмеяться, или же отнестись к словам Джона сочувственно.
— Я хочу, чтобы ты нашел для меня жену.
Вилл Каткарт ставит стакан и изумленно глядит на хозяина через стол.
— Я рад бы помочь тебе, Джек, — запинаясь, мямлит он встревоженным тоном, — богом клянусь, рад бы; но, право же, я не знаю ни одной женщины, которую я мог бы тебе рекомендовать, — богом клянусь, ни одной не знаю.
— Ты встречаешь их множество: я хочу, чтобы ты поискал такую, которую мог бы рекомендовать.
— Разумеется, мой милый Джек! — отвечает Вилл, облегченно вздыхая. — До сих пор я никогда не думал о них в таком смысле. Не сомневаюсь, мне удастся найти как раз такую девушку, какая тебе нужна. Я приложу нее усилия и дам тебе знать.
— Буду тебе весьма признателен, — спокойно произносит Джон Ингерфилд. — Теперь твоя очередь оказать мне услугу, Вилл. Ведь я тебе оказал услугу в свое время, если помнишь.
— Я никогда не забуду этого, милый Джек, — бормочет Вилл, чувствуя себя несколько неловко. — Это было так великодушно с твоей стороны. Ты спас меня от разорения, Джек: я буду помнить об этом до конца своих дней — богом клянусь, до конца дней.
— Тебе незачем утруждать себя в течение столь долгого времени, — возражает Джон с едва уловимой улыбкой на твердых губах. — Срок векселя истекает в конце следующего месяца. Тогда ты сможешь выплатить долг и забыть об этом.
Вилл чувствует, что стул, на котором он сидит, почему-то становится неудобным, а мадера как бы теряет свои аромат. У него вырывается короткий нервный смешок.
— Черт побери, — говорит он. — Неужели так скоро? Я совершенно забыл о сроке.
— Как хорошо, что я напомнил тебе, — отвечает Джон, и улыбка на его губах становится отчетливее.
Вилл ерзает на стуле.
— Боюсь, милый Джек, — говорит он, — что мне придется просить тебя возобновить вексель, всего на месяц или на два, мне чертовски неприятно, но в этом году у меня очень туго с деньгами. Дело в том, что я сам не могу получить денег со своих должников.
— Это в самом деле очень неприятно, — отвечает его друг, — потому что я отнюдь не уверен, что смогу возобновить вексель.
Вилл смотрит на него с некоторой треногой.
— Но что же мне делать, если у меня нет денег?
Джон Ингерфилд пожимает плечами.
— Не хочешь же ты сказать, милый Джек, что засадишь меня в тюрьму?
— А почему бы и нет? Ведь сажают же туда других людей, которые не в состоянии уплатить долгов.
Тревога Вилла Каткарта возрастает до невероятных размеров.
— Но наша дружба! — восклицает он, — наша…
— Мой милый Вилл, — перебивает его Ингерфилд, — немного найдется друзей, которым я одолжил бы триста фунтов и не попытался получить их обратно. И уж, разумеется, ты не в их числе.