По сравнению с Мардаванскими Набережными новая работа казалась просто раем, и кроме того, она разрешала трудную ситуацию в доме Маракайнов. Что ж, Толлер старался чувствовать себя довольным. Однако временами, когда он сравнивал свое лакейское существование с жизнью, которую выбрал бы себе сам, его охватывали тоска и беспокойство, но он никому об этом не говорил. С другой стороны, Гло оказался тактичным хозяином и с тех пор, как частично восстановил подвижность, старался реже пользоваться услугами Толлера.
— Магистр Гло нынче утром вроде занят, — заметила Фера. — Куда бы я ни пошла, везде в доме слышала, как стучит и щелкает его мигалка.
Толлер кивнул.
— В последнее время он много разговаривал с Тансфо. По-моему, его тревожат доклады из провинций.
— Но ведь не чума же на нас надвигается? Ведь нет, Толлер? — Фера передернула плечиками от отвращения. — Терпеть не могу больных!
— Не волнуйся! Судя по тому, что я слышал, эти больные не долго будут тебе надоедать. Часа два в среднем.
— Толлер! — Фера смотрела с упреком, рот ее приоткрылся, а кончик языка был измазан начинкой от медовой коврижки.
— Тебе не о чем беспокоиться, — ободряюще сказал Толлер, хотя — как он узнал от Гло — в восьми далеко отстоящих друг от друга местах началось действительно что-то вроде чумы. Первыми о вспышках сообщили дворцовые войска провинций Кейл и Миддак, затем более удаленных и не таких значительных районов: Сорка, Меррил, Падал, Баллин, Ялрофак и Лунгл. После этого на несколько дней наступило затишье, и Толлер знал: власти наперекор всему надеются, что болезнь сошла на нет и метрополия Колкоррон со столицей не пострадают. Он понимал их чувства, но оснований для оптимизма не видел. Если птерта умудрилась так резко увеличить силу и радиус поражения, о чем свидетельствовали донесения, то, по мнению Толлера, она себя еще покажет.
Передышка, которой наслаждались люди, могла означать, что птерта ведет себя подобно разумному и безжалостному врагу: она успешно испытала новое оружие, затем отступила, чтобы перегруппироваться и подготовиться к главному удару.
— Пора возвращаться в Башню. — Толлер осушил фарфоровый стаканчик и поставил его под скамейку, чтобы продавец потом забрал. — Гло желает принять ванну до малой ночи.
— Хорошо, что я не должна помогать.
— А знаешь, он мужественный человек. Я, наверно, не смог бы жить калекой, а от него не услышишь ни единой жалобы.
— Зачем ты все время говоришь о болезнях! Ведь помнишь, что я этого не люблю. — Фера встала и разгладила тонкую ткань своего платья. — У нас еще есть время пройтись до Белых Фонтанов?
— Несколько минут.
Взявшись за руки, они пересекли Площадь Мореплавателей и пошли по оживленному проспекту к городскому саду. Фонтаны, украшенные скульптурами из белоснежного падалского мрамора, рассеивали в воздухе освежающую прохладу. Меж островками яркой листвы прогуливались группы людей, многие с детьми. То и дело, дополняя идиллию, над этой безмятежной сценой звучал их смех.
— Пожалуй, все это очень похоже на цивилизованную жизнь, — сказал Толлер. — Одно плохо, хотя это только моя личная точка зрения, — все это слишком… — Он не договорил: с ближайшей крыши пронзительно затрубил горн, и эти звуки тут же подхватили другие горны в разных частях города.
— Птерта! — Толлер вскинул взгляд к небу. Фера прижалась к нему.
— Это какая-то ошибка, да, Толлер? Они ведь не залетают в города?
— Все равно с улицы лучше уйти. — Толлер повел ее к зданиям в северной стороне сада. Все вокруг смотрели на небо, но такова была сила привычки, что мало кто спешил в укрытие. В жестокой войне с птертой давным-давно установился паритет, и вся цивилизация строилась на основе постоянной и предсказуемой схемы поведения противника.
Дикой казалась сама мысль, что коварные шары могут вдруг коренным образом изменить свои привычки. Толлер разделял это мнение, но вести из провинций заронили глубоко в его сознание зерна беспокойства. Если птерта могла измениться в чем-то одном, то кто знает?..
Где-то слева вскрикнула женщина, и этот короткий нечленораздельный звук вернул Толлера к реальности. Он посмотрел в ту сторону, откуда донесся крик, и увидел, как в конусе солнечного сияния опускается сине-пурпурный шар прямо в центре сада на многолюдную площадь. К сигналам горнов присоединились вопли толпы. Фера окаменела от ужаса, заметив, что птерта лопнула.