Отныне, думал Толлер, с напряжением пытаясь восстановить картину вселенной, отныне Хамтеф и Верхний Мир — звенья одной цепи… они взаимосвязаны… покорить один — значит покорить другой…
— Война с Хамтефом стала неизбежной, — сказал король. — Некоторые считают, что она была неизбежна всегда. Что скажешь, магистр Гло?
— Ваше Величество, я… — Магистр откашлялся и выпрямился на стуле. — Ваше Величество, я всегда считал себя творчески мыслящим человеком, но готов признать, что от величия ваших планов захватывает… гм… дух. Когда я первоначально предлагал полет на Верхний Мир, я имел в виду основать лишь небольшую колонию. Я не мечтал о переселении, про которое вы говорите, но могу вас заверить, что готов принять ответственность… Проектирование пригодного корабля и планирование всех необходимых… — Он остановился, увидев, что Прад качает головой.
— Мой дорогой магистр Гло, ты недостаточно здоров, — сказал король, — и я поступлю нечестно по отношению к тебе, если позволю тратить остатки твоих сил на решение подобной задачи.
— Но, Ваше Величество…
Лицо короля стало жестким.
— Не перебивай! Серьезность ситуации требует крайних мер. Все ресурсы Колкоррона необходимо реорганизовать и мобилизовать. Поэтому я распускаю все старые династические фамильные структуры. Вместо них с этого момента будет единственная пирамида власти. Ее исполнительной главой является мой сын принц Леддравор. Он контролирует все аспекты — военные и гражданские — наших национальных дел. Ему помогает принц Чаккел, который отвечает перед ним за строительство миграционного флота.
Король сделал паузу, а когда заговорил вновь, в его голосе не было ничего человеческого.
— Пусть все поймут, что власть принца Леддравора неограниченна и что препятствовать ему в любом отношении есть преступление, равносильное государственной измене.
Толлер прикрыл глаза. Он знал, что, когда откроет их, мир детства и юности отойдет в прошлое, а вместо него воцарится новый порядок, при котором его, Толлера, жизнь будет висеть на волоске.
Глава 8
Заседание утомило Леддравора, и он надеялся расслабиться за обедом, но отец, взбудораженный, как это бывает у стариков, говорил без умолку. Он начинал рассуждать о военной стратегии, потом перескакивал на схемы рационирования, затем принимался за технические подробности межпланетного полета, демонстрировал любовь к детям и пытался совместить взаимоисключающие возможности.
Леддравор, вовсе не склонный к абстрактным концепциям, вздохнул с облегчением, когда трапеза закончилась и отец перед возвращением в личные апартаменты вышел на балкон выпить последнюю чашу вина.
— Проклятое стекло, — проворчал Прад и постучал по прозрачному куполу, накрывавшему балкон. — Я всегда по ночам наслаждался свежим воздухом, а теперь здесь нечем дышать.
— А без стекла ты уже вообще бы не дышал. — Леддравор поднял большой палец и показал на группу из трех птерт, что проплывали вверху на фоне светящегося лика Верхнего Мира.
Солнце опустилось, и планета-сестра во второй четверти заливала мягким светом южные окраины города, бухту Арл и темно-синие просторы залива Троном. При таком свете можно было читать, и по мере того как Верхний Мир, вращаясь вместе с Миром, перемещался к точке своего противостояния солнцу, становилось еще светлее.
Небо не то чтобы почернело, но сделалось темно-синим, и звезды, из которых днем горели только самые яркие, теперь покрыли его плотным узором от края Верхнего Мира до горизонта.
— Проклятая птерта, — заговорил Прад. — Знаешь, сынок, одна из величайших трагедий истории — что мы так и не узнали, откуда берутся эти шары. Но где бы они ни гнездились, когда-нибудь люди накроют их и уничтожат в зародыше.
— А как же твое триумфальное возвращение с Верхнего Мира? Разве мы не нападем на птерту сверху?
— Я просто хотел сказать, что для меня уже поздно. Я войду в историю лишь благодаря экспедиции в одном направлении.
— Ах да, история, — протянул Леддравор, в который раз удивляясь пристрастию отца к этим бледным подделкам бессмертия — книгам и монументам. Жизнь коротка, ее невозможно продлить за естественные пределы; а тратя время на болтовню о бессмертии, теряешь драгоценные мгновения настоящей жизни.