— Такому ремеслу не научишься за ночь, — сказала Португалка.
— А я и не спешу, — отозвалась Юная Невеста. — Я жду одного человека.
Прошло почти два года с тех пор, как она стала зарабатывать на жизнь таким способом, когда за ней кто-то послал среди ночи. Она была в комнате с русским путешественником — мужчиной лет сорока, очень нервозным и необычайно воспитанным. Как только этот мужчина прикоснулся к ней в первый раз, Юная Невеста поняла, что он — гомосексуалист, хотя сам об этом не знает.
«На самом деле, всё они прекрасно знают, — пояснила однажды Португалка. — Просто не могут себе позволить в этом признаться».
«Тогда чего они ждут от нас?» — спросила Юная Невеста.
«Чтобы мы помогали им обманывать себя».
Потом посвятила ее в семь способов доставить им наслаждение так, чтобы они отправились восвояси в мире с самими собой.
Впоследствии Юная Невеста не раз имела случай убедиться в том, что все семь способов действуют безотказно; так что она элегантно приступала к первому, когда пришли ее звать. Поскольку нерушимым правилом борделя было ни за что на свете, ни под каким предлогом не прерывать работу девушек, она поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Впрочем, о Сыне она не подумала. Не то чтобы она перестала его ждать или верить в его возвращение. Напротив: если бы у нее и оставались какие-то сомнения, она бы избавилась от них в тот день, когда без всякого предупреждения в бордель пришел Командини. Спросил о ней и явился, держа шляпу в руке. Они не виделись больше года.
— Я хотел бы коротко переговорить с вами, — пояснил он.
Юная Невеста его ненавидела.
— Цена остается прежней, — заявила она, — если вы хотите только разговаривать, это ваше личное дело.
Так Командини расстался с нешуточной суммой, чтобы усесться перед Юной Невестой в комнате, обставленной чуть-чуть на турецкий лад, и выложить ей всю правду. Или, по крайней мере, ту часть правды, которую знал. Сказал, с каких пор никто ничего не знает о Сыне. Разъяснил всю историю с посылками, от двух баранов и далее. Подтвердил, что последним жестом Сына, о котором стало известно, была покупка маленького куттера в Ньюпорте. Добавил, что нет никаких сведений ни о его смерти, ни о несчастном случае, какой мог бы с ним приключиться. Он исчез, испарился, и баста.
Юная Невеста кивнула. Потом подвела собственный итог сказанному:
— Очень хорошо. Значит, он жив и вернется.
Потом спросила, надо ли ей раздеться.
Было замечено, что Командини долго колебался, прежде чем сказал: «Нет, спасибо», встал и направился к двери.
Он уже уходил, когда Юная Невеста задала ему вопрос:
— Какого черта вы отправили «Дон Кихота»?
— Простите?
— Какого черта из всех книг, какие есть на свете, вы отправили именно «Дон Кихота»?
Командини пришлось рыться в памяти, отыскивая воспоминание, которое он, очевидно, не считал настолько полезным, чтобы держать в пределах досягаемости. Потом объяснил, что он в книгах не очень разбирается, просто выбрал заглавие, которое заприметил на обложке тома, брошенного в углу, в комнате Матери.
— В комнате Матери? — переспросила Юная Невеста.
— В точности так, — подтвердил Командини довольно жестко. Потом вышел, не прощаясь.
Поэтому, пока она шла по коридору, легкой накидкой прикрывая грудь, Юная Невеста вполне могла думать о Сыне — имела право думать о нем и желание тоже. Но с тех пор как какой-то дядя, снедаемый лихорадкой, прибыл вместо мужчины, придававшего смысл ее юности, Юная Невеста перестала ждать от жизни событий, которые можно предвидеть. Поэтому она попросту шла, куда ее вели, — ум свободен от мыслей, сердце отчуждено, — в комнату, где кто-то ее ждал.
Вошла и увидела Модесто и Отца.
Тот и другой были одеты тщательно и элегантно. Отец лежал на постели с перекошенным лицом.
Модесто дважды слегка кашлянул. Юная Невеста никогда не слышала такого кашля, но прекрасно поняла, что он значит. Она прочла в нем искусно между собой перемешанные подавленность, изумление, неловкость и ностальгию.
— Да, — улыбнулась она.
Благодарный Модесто слегка поклонился и отошел от кровати, отступая на пару шагов назад, потом разворачиваясь так, будто порыв ветра, а не его злополучный выбор уносит его прочь. Он покинул комнату и эту книгу, больше не промолвив ни слова.
Тогда Юная Невеста приблизилась к Отцу. Их взгляды встретились. Отец был ужасно бледен, грудь его беспорядочно вздымалась. При каждом вдохе он будто отгрызал от воздуха куски; глаза то и дело закатывались. Он, казалось, постарел на тысячу лет. Собрав все силы, какие у него еще оставались, он произнес с огромным трудом, неожиданно твердо одну-единственную фразу: