— Кстати, поздравляю вас с повышением и очередным назначением. Служба в Плоешти — просто лакомый кусочек, — не без доли ехидства улыбнулся Хоссбах.
— Да, спасибо. — Кэмпферу удалось сохранить безразличный тон. — Хотя, конечно, мне будет непросто оправдать такое доверие Берлина.
— Уверен, вы справитесь.
Кэмпфер знал, что все комплименты Хоссбаха настолько же лживы, как и его обещания по поводу переселения польских евреев. А кроме того, генерал и сам хотел бы попасть в Плоешти: редкий офицер СС не мечтал об этом. Ведь шансы для быстрого продвижения по службе у коменданта крупнейшего в Румынии лагеря были весьма значительными. Но в бесконечной погоне за чинами и званиями, хитроумные правила которой вызрели в недрах бюрократической империи Генриха Гиммлера, один глаз всегда должен следить за уязвимой спиной переднего соперника, а другой — за тем, кто пока позади тебя, поэтому ни о каких искренних поздравлениях в данном случае не могло быть и речи.
В напряженной тишине, последовавшей за репликой генерала, Кэмпфер начал бесцельно оглядывать стены и едва сдержал ядовитую ухмылку, заметив на выцветших обоях контрастные квадраты и прямоугольники там, где раньше висели грамоты и дипломы предыдущего хозяина кабинета. Хоссбах не стал украшать стены. Это было характерно для него — создавать впечатление, что он настолько углублен в дела службы, что ему недосуг обращать внимание на такие пустяки, как отделка стен. Кэмпферу же не надо было специально показывать свое рвение и преданность СС. Каждая минута его жизни была посвящена продвижению в этой организации.
Он сделал вид, что изучает висящую на стене большую карту Польши, сплошь утыканную цветными треугольными флажками, отмечающими сосредоточения нежелательных элементов. Год для отделения Хоссбаха выдался действительно беспокойный, да еще через поднадзорную ему территорию начали перемещать польских евреев в «центр переселения» возле станции Аусшвиц. На секунду Кэмпфер представил себе свой будущий кабинет в Плоешти, с картой Румынии на стене, усеянной такими же яркими метками. Плоешти… Вполне естественно, что Хоссбах пытается вести себя нарочито весело, ведь на душе у него совсем другое… Где-то что-то произошло, и теперь Хоссбах не упустит случая напоследок утереть Кэмпферу нос и показать всю свою власть над ним.
— Могу я чем-нибудь быть полезен? — наконец нарушил молчание Кэмпфер.
— По сути дела — уже не мне, а вышестоящему командованию, — задумчиво ответил Хоссбах. — В Румынии возникла небольшая проблема: так сказать, маленькое неудобство
— Да?
— Да. В отдельном подразделении регулярной армии, несущем службу на заставе в Трансильванских Альпах севернее Плоешти, появились потери. Вероятно, в результате действий местных партизан. И тамошний командир хочет передислоцироваться.
— Но ведь это чисто армейские дела. — Кэмпферу начинал не нравиться такой поворот событий. — И они не имеют к СС ни малейшего отношения.
— Боюсь, что имеют. — Хоссбах подошел к столу и взял небольшой лист бумаги. — По приказу Ставки дело передано под контроль обергруппенфюрера СС Гейдриха. Поэтому вполне логично будет передать этот документ вам.
— А почему именно мне?
— Офицер, о котором пойдет речь, — капитан Клаус Ворманн. Тот самый, на которого вы обратили мое внимание еще год или полтора назад из-за его нежелания вступать в партию…
Кэмпфер позволил себе на секунду расслабиться.
— И так как я буду в Румынии, то это дело неминуемо попадет в мои руки? Вы это имели в виду?
— Совершенно верно. К тому же «обучение» в Аусшвице должно было сделать из вас не только отличного коменданта. Вы, наверное, научились там и обращению с местными партизанами… Так что я уверен — вы быстро справитесь с этим заданием.
— Можно мне взглянуть на бумаги?
— Конечно.
Кэмпфер взял протянутый ему лист и обнаружил на нем всего две строки. Он внимательно прочитал их. Потом еще один раз.
— Расшифровка правильная?
— Да. Мне тоже эта формулировка показалась странной, поэтому я перепроверил. Все точно. Кэмпфер снова перечитал донесение:
«Прошу немедленной передислокации. Что-то убивает моих людей».