— Смерть! — пропела рельсовая бомба, пройдя через К-шлюз, и сделав то, чего жаждала всю свою короткую жизнь.
Взрыв наполнил туннель неистовым светом, горячим, как новорожденное солнце. Камень превратился в пар. Горы смялись. Огромный красный кулак пламени пробил себе путь в испуганное небо, подхватив расколотые скалы как кастет. На тысячу километров вокруг туннеля земля дрожала, как барабанная дробь. Затем грянул гром, опередив клубившиеся облака пыли, которые с грохотом унеслись прочь за изгиб мира.
В купе «Волка-призрака» пропало электричество. Пыль заволокла окна. Треноди, Чандни и интерфейс сидели в темноте, прислушиваясь к грохоту и глухим ударам, пока обломки гор, которые совершали захватывающее увеселительное путешествие в высокие слои атмосферы, вспоминали, что они скорее геологические, нежели погодные явления, и снова осыпались вниз, отскакивая от брони «Волка-призрака».
— Что там? — спросила Треноди. — Кто-нибудь видит? Вы видите, что это за мир?
Никто не видел.
— Кажется, я уловил какие-то сигналы, — сказал «Волк-призрак», — но не могу ничего разобрать, а пыль теперь блокирует связь.
— В какой части Сети мы находимся? — спросила Треноди у интерфейса. — Если здесь есть Преллы…
— Мы не в Сети, — сообщил интерфейс, — мы где-то в другом месте.
Камнепад заканчивалась. То, что летело в корпус, теперь больше походило на щебенку, а не на валуны. Несколько робких солнечных зайчиков заглянуло в окно.
Чандни спросила:
— Вы хоть понимаете, что мы опять забыли взять с собой еды?
Часть V. Незнакомые станции
Глава 19
— Ты будешь плавать?
— Вряд ли стоит делать это вместе. Ты плыви, а я пока посмотрю.
Они спускались по крутой тропинке к берегу. Позади них последние лучи солнца освещали скалы. Впереди расстилался мировой океан, сверкающий, чернильно-синий. Тропинка вела к подковообразному бассейну с волногенератором и пристани из стекла Творцов рельсов. Зен подошел к концу пристани и стал раздеваться, бросая одежду на стекло под ногами. Море его не пугало. Он научился плавать на пляжах Сантераки, пока год жил там с матерью и Микой, когда ему было одиннадцать. Нова улыбнулась, думая об этом, представляя, каким он был тогда. Он рассказывал ей о своем прошлом, пока они путешествовали по Паутине миров. Довольно часто он забывал, что рассказал, и повторял заново, но Нова не возражала: она хотела знать все. Было чудесно знать так много о ком-то, кто доверял тебе все воспоминания и мечты. Особенно Зен, который раньше никому не доверял. Он снял гарнитуру и положил ее поверх небрежно сваленной одежды, оглянувшись на Нову с быстрой, почти нервной усмешкой. Он выглядел прекрасно, стоя обнаженным на краю причала, его худое смуглое тело выделялось на фоне сумеречного моря.
— Осторожнее, — начала она, но он уже нырнул, погружаясь в плавный подъем надвигавшейся волны.
Они были вместе уже девять месяцев. Целых девять месяцев прошло с той прекрасной первой ночи на Йаарме. Они почти не помнили, кем были до того, как проехали сквозь шлюз Ворона. Проходили целые дни, когда они не думали ни о Вороне, ни о поезде Зенитов, ни о том, что все могло сложиться иначе.
Временами было трудно. Никто из них прежде не влюблялся, а все, что они знали, было почерпнуто из сказок. Но сказки обычно заканчивались, когда люди влюблялись. А что дальше? У них не было ничего общего, кроме приключений, которые свели их вместе. Нова любила, чтобы все было аккуратно и опрятно, а Зена это совершенно не волновало. Ей нравилось все знать, а Зен, казалось, был счастлив оставаться в неведении. Ее переполняло любопытство по поводу того, как возникла Паутина миров, и она все время пыталась разузнать больше о ее истории, но Зена интересовало только настоящее, и, похоже, он радовался, что они прибыли слишком поздно и не встретились с таинственными Творцами рельсов. Будь они все еще в Империи Сети, подумала Нова, то расстались бы через неделю или две. Из-за различий они бы начали ссориться, и сказалось бы давление общественного мнения. Люди и моторики не должны даже смотреть в сторону друг друга, не говоря уже о том, чтобы влюбляться. Но здесь нет людей, чтобы их судить, а они слишком нуждаются друг в друге, чтобы ссориться. Она научилась не обращать внимания на все недостатки Зена. Когда ты любишь кого-то, поняла она, то любишь его целиком, со всем хорошим и плохим. Порой, когда она была с Зеном, у нее возникало ощущение, что никто никогда никого так не любил, как она его. От этого Нова чувствовала себя особенной, уникальной и более человечной, чем когда-либо прежде, потому что была почти уверена, все люди чувствуют то же самое, когда влюблены.