Потянулись просто дни.
Фигурально выражаясь, они были заняты попытками разгрести руины и найти что-нибудь стóящее, дабы немедленно включить его в работу. Я собрал в столице все уцелевшие катера и пропустил их через ремонт в «Залесски Инжиниринг». На местах отчаянно нуждались в этих катерах, как и в вертолетах, уцелевших в количестве нескольких штук. Мы были нищими. В каменный век нас не забомбили, но отбросили назад надолго, это было видно невооруженным глазом.
Эйфория победы шла на убыль. В том, что мы победили, ни у кого не было сомнений. Штаб, вновь преобразованный в Комитет, довел до сведения всего населения: почти одновременно с нами борьбу с метрополией начало население еще нескольких планет. Упоминались Дидона, Скрижаль, Новый Тибет и какая-то неведомая Хлябь. В сухом остатке этих поразительных сведений блеснула золотая крупинка догадки: землянам-то, похоже, не до нас. Не так уж много у Земли туннельных кораблей такого класса, как те, что без толку кружат над нами, и разве могут земляне пробивать индуцированные каналы с точностью, доступной пока только марцианам? Военно-космические силы метрополии распылены, а сухопутные силы не могут попасть с Земли прямо на поверхность Тверди!
Войне почти наверняка конец — это понимали многие, а после распространения сообщения Комитета, наверное, все. Я услыхал сообщение одновременно с народом и кинулся к дяде Варламу за разъяснениями. Он соблаговолил потратить на меня целых пять минут:
— Да, я знал. Еще на Марции знал. Восстали не только мы. Тебе интересно, почему я сразу же не выложил все тебе? А ты спрашивал?
Я озадаченно почесал подбородок. Потом у меня зачесалось в затылке.
Наверное, дядя Варлам и сейчас не договаривал. Победа далась нам тяжело, но все же легче, чем можно было ожидать. По всей вероятности, на нас работали какие-то силы в самой метрополии. Не зря же задолго до начала событий с Тверди на Землю шли деньги для каких-то людей. Кое-какие суммы передавал я сам.
— Кажется, я тебя недооценивал все это время, — пробормотал я.
— Ты еще сомневаешься? И перестань чесаться, будь добр! Если у тебя чесотка — обратись к врачу.
Я перестал скрести в затылке.
— Ты бы мне ничего не сказал, если бы я и спросил…
— Верно, — кивнул дядя Варлам. — Только заметь: не из недоверия лично к тебе. Просто из общих понятий о предосторожности, это во-первых. А во-вторых, на твою долю выпала опасная работенка. Как я мог быть уверен, что ты не будешь делать ее спустя рукава, если узнаешь, что наше положение не так плохо, как кажется?
— Логично, — сказал я. — Ты не подумай, я не болван какой-нибудь, уж такие-то вещи я понимаю. Меня еще только одно интересует…
— Ну?
— Если правда то, что восстание против метрополии началось на нескольких планетах одновременно…
— Почти одновременно! — Дядя Варлам поднял кверху палец.
— Ну ладно, пусть будет почти… Это ведь особой роли не играет, правда? Надо ли понимать это так, что тот случай, с которого все началось… ну, когда судейские описывали ферму неоплатного должника… он не был случайностью, тот случай?
Дядя Варлам вздохнул:
— Когда же ты все-таки подрастешь, Ларс…
— Ты мне ответь, — настаивал я.
— Искусство управления событиями сводится к управлению людьми, — сказал он. — Причем неважно, понимают ли эти люди, что кто-то ими управляет, или нет. Если они выполняют свой служебный долг, ошибаясь в том, кто на самом деле управляет ими, — это только их проблема. Еще вопросы есть?
— Да. Чем все это кончится?
Тут он прыснул:
— Для кого? Для тебя? Для меня?
— Для Тверди.
— Видимо, на первых порах формально будем числиться протекторатом Земли. Не нравится? Успокойся, без нашего ведома и согласия ни один землянин не ступит на Твердь. Протекторат, доминион, опекаемая территория — это все пустые слова. Свободу мало завоевать, она покупается и продается. Покупатели — мы. У метрополии отобрали конфетку — пусть в утешение оближет фантик. Мы согласимся формально принять протекторат. В то же время мы готовимся вступить в Лигу Свободных Миров — это новая ассоциация бывших колоний, она вот-вот будет создана…
— Под патронажем Марции? — спросил я.
— Ступай отсюда, — сказал мне дядя.
Об этом разговоре я не рассказывал ни Дженни, ни кому-либо другому. К чему ей было знать, что восстание на Тверди, якобы стихийное, на самом деле было неплохо подготовлено? Я злился на себя: почему я не знал об этом? Я должен был знать! Дженни смогла бы заблаговременно покинуть Твердь через Врата. Вероятнее всего, мы с нею никогда больше не встретились бы. Пусть. Зато ее не изувечили бы в слепом гневе те, кто искал, на ком отыграться…