— Что?
Старший овцевод наставил на Аэлиту винтовку.
«Оружие? Это все облегчает». Роб выпрямился, опустил руку на кобуру. Старший замычал неразборчиво и зло, ведьма отшатнулась. Роб смотрел и видел, как палец старшего овцевода ползет к спусковому крючку. Вот, вот. В мгновение ока Роб выхватил револьвер и выстрелил. Эхо выстрела разлетелось над фермой, спугнуло овец. Мулы запряли длинными ушами.
Пуля выбила винтовку из рук овцевода, подкинула в воздух. Роб выстрелил еще раз — винтовку снесло. Кувыркаясь, она отлетела назад и грохнулась об землю.
Овцеводы не разбежались, даже не пригнулись, а стояли и смотрели на Роба недоуменно. Стрелок пошел к ним. На ходу убрал револьвер в кобуру, прошел мимо ведьмы, мимо застывших овцеводов, открыл загон, выбрал двух мулов покрепче и вывел их наружу. Мулы шли, кивая рыжими мордами.
Роб подошел к старшему. Остановился. Глядя в лицо овцеводу, сказал:
— Я их забираю.
Лицо старшего дрогнуло.
— Не стоит, — сказал Роб.
К старшему подбежал один из детей, принес покореженную винтовку. И протянул руку. Старший хотел выругать его, но увидел, что там, и застыл с открытым ртом. На грязной маленькой ладошке лежали две сплющенные золотые пули.
Старший открыл рот и перевел взгляд на стрелка. Роб кивнул.
— Два мула, две пули. В расчете. Согласен?
Старший закивал так часто, что чуть не упал. Роб двинулся прочь, таща мулов за собой.
— Пошли, — сказал он ведьме. Они долго шли прочь, мулы топали за ними, качая длинными ушами.
— Не понимаю, — сказала Аэлита. Она все время молчала, а теперь вдруг нарушила молчание.
— Не понимаю почему… — продолжала она.
— Он глухой, — сказал Роб.
— Что?!
Ведьма остановилась. Роб пожал плечами, усмехнулся:
— Он читал по губам.
— Правда? Но…
— Они все глухие, вся семья. Даже дети.
— Мы ограбили глухих? — Аэлита выглядела потрясенной.
Роб пожал плечами:
— А чем они лучше остальных?
Они сели на мулов и поехали.
У заброшенного колодца они остановились напоить мулов.
— Он предупреждал меня, — сказал Роб и замолчал. Он так и не рассказал ведьме о надписи кровью. Что тут скажешь? Что Мормо пугал, останавливал его… Разве мясной ком из двадцати девяти людей и надпись кровью — это повод слушать ублюдка-альбиноса?
«ОТСТУПИСЬ», увидел он, как наяву.
— Я не справлюсь с ним одна, — сказала Аэлита, словно прочитав мысли Роба. — Серьезно. Я не справлюсь с ним одна, без твоей помощи.
— Вы встречались?
Ведьма помедлила.
— Однажды, — сказала она нехотя.
— Старые счеты? Месть? — Роб ждал ответа. С таким дерьмом не стоило связываться. Роб встречал людей, захлебнувшихся местью. Они производили впечатление живых трупов, по недосмотру выбравшихся из могилы. Месть стоило закапывать поглубже, иначе она прорастет гнилью внутрь тебя.
— Мы были посланы правительством. Нашим правительством, — подчеркнула Аэлита, и Роб поднял руку, предупреждая.
— Только без твоего шаманского слова!
— Слова тут ни при чем. Дело в голосе. — Ведьма покачала головой. — Не так важно, что я говорю, важно как. Это моя особенность. Моя, если хочешь, — она помедлила, — магия.
Она наконец-то произнесла запретное слово. Роб покрутил головой:
— Так ты мутант?
Ведьма усмехнулась:
— А ты?
Роб помолчал. Спустя восемьдесят лет после войны уже не знаешь, кто мутант, а кто нет. Ну, третьей руки у него нет… а жаль. Сейчас бы дополнительная рука ох как пригодилась.
— Разве что по четвергам, — сказал он. Ведьма открыла рот. Кажется, он сбил ее с толку.
— Почему?
— Ненавижу четверги. — Он взобрался на мула и толкнул его пятками. — Поехали.
Несколько миль они ехали в молчании. Роб накручивал в себе злость, чтобы в ответ на любой, самый невинный вопрос, сорваться и послать Аэлиту — даже не ведьму, а просто семнадцатилетнюю девчонку, — но та благоразумно молчала и изучала горизонт. Даль багровела закатом, обещала долгий и мучительный путь. Аэлита вглядывалась пристально, иногда останавливала мула и смотрела в землю.
— Что там? — не выдержал Роб.
— Я ищу следы соли.
— Соли?
— Мормо перебил нашу карательную экспедицию в паре миль от соляного озера.
Роб посмотрел на нее. Розовый тюрбан сбился набок, она снова выглядела юной. Лет семнадцати, курносый нос…
— Хороши каратели. — Роб усмехнулся.