Здесь у каждой твари есть дети?!
Я попробовал нырнуть поглубже. Но они схватили меня, их ладони были такими теплыми, по-детски мягкими. Личинки скулили, как побитые щенки, тащили наружу, не пускали сгнить и рассесться в прах. Я сдался. Один почти заполз ко мне на грудь. Я рассмотрел его получше. У этого оказался зашит рот. Наружу торчало нелепое сопло. Огрызок противогазного хобота или воронки. Он ныл и сопел через него.
Я перестал брыкаться и вылез наружу. Недомерки ползали вокруг меня, некоторые вставали на карачки, самые смелые поднимались в рост, но все равно касались руками пола, и все, без исключения тыкались в меня носами, подталкивали, как дельфины к берегу, гнали прочь.
Я шагнул к Птеродактилю. Они его загородили.
На пол со звоном упал гвоздь. В пару моих ладоней длиной. Где недомерок прятал его? Второй ответил тем же, выронив еще один из клюва. Зазвенело со всех сторон. Каждый подползал и дарил мне холодное железо. Я подобрал один из гвоздей. Какой славный, тяжелый друг.
Душа заныла от расставания с рогом, но этот был не хуже.
Уродцы не пускали меня к старику, но дали гвозди.
Вдруг зарябили оба фонаря, точно их одновременно облепило по стае бабочек. Темнота оскалилась, вонь резанула по ноздрям. Привык вроде, но снова стало хуже. Свет бился, умирая. Я вновь не сумел нащупать в себе страха.
Здесь тупик. Надо бежать.
Недомерки поднялись на ноги, пара принялась выталкивать меня в дверь, другие вернулись к Птеродактилю. Я все пытался рассмотреть через плечо, что же они с ним будут делать? Упрямый старик еще дышал. Мне показалось? Он смеялся?! Я дергался, гвозди звенели в обоих кулаках, упрямились, не пускали. Я развернулся и нос к носу столкнулся с одним из личинок.
Он был мертвый. Окончательно и стыло. Я видел, как от него отслаивается мясо, торчат жилы сквозь дыры в коже, поэтому старался не пялиться совсем уж в упор. Почти мой ровесник. Я не дал бы ему больше десяти, ну, двенадцати лет.
Накатило резко и с размаху. Я ведь мог остаться тут с ними. Таким же!
Он поднес свой клюв прямо к моему лицу, точно хотел поцеловать на прощание, я не выдержал и гвоздем зацепил, потянул, дернул, вырвал эту чертову маску. Как он кричал… как все они кричали!
Гвозди, мразь. Слышишь, они дали мне гвозди.
Такие длинные острые штуковины. Я поразился, насколько просто и жутко они выглядят. Тук-тук! Сейчас. Сейчас.
Свечи валялись как попало. Свет от них бился, нервный пульс, давал то почти дневную картинку, то падал до густых сумерек. Видно было, что мальчишки здесь не церемонились. Минуты две я смотрел в щель в двери, не решаясь открыть ее настежь. Недомерки сгрудились толпой и буквально выдавили меня наружу.
Мстительно навалился на дверь всем телом, рассчитывая грянуть ею об стену. Раздавить урода на хрен! Она едва открылась до половины, что-то ей мешало, и она скрипела так пронзительно, удивлен, как на ее зов не сбежались уроды со всех боен.
Я протиснулся и сразу упал. Споткнулся о тело самого первого мальчишки. Это-то меня и спасло. На уровне моего горла едва заметно блестела натянутая струна. Чик-чик, воробушек, чик-чик.
Я грохнулся так капитально, что дыхание вышибло и колени заныли, я чувствовал себя, как яйцо всмятку, а тут еще гвозди разлетелись по полу.
Змеесос болтался на одной руке, развернувшись ко мне спиной. Я оторопел от этого зрелища. Он весь подобрался, что твое насекомое, подтянул колени к груди, уперся ими в дверь и так повис, дергался, рычал. Второй, раскуроченной ладонью, вцепился себе в запястье, вывернул его под диким углом, точно надеялся отломить. Или пытался вырвать ладонь, но широкая шляпка не давала? Я хныкнул, отбросил челку, звякнул, подбирая гвоздь…
Первым мои царапания услышала змея. Хвост выстрелил из-за плеча и вломил мне под дых. Я опять упал. От зада до затылка меня пробило ужасающей болью. Я захлебнулся ею, скорчился, хватал воздух, но его огромные кубы никак не влезали в мой крошечный рот. Месть, какая была, начисто вылетела у меня из головы. Стоило бежать, подниматься на колени, хвататься руками за стены, опираться на рогатку. Руки нащупали ее, скользкую от нутряной жижи мальчишки, и я наконец-то сумел вдохнуть.
Нельзя медлить!
Не страх, так боль доконают меня. Я взревел, перехватил рогатку наперевес, как копье, и бросился к двери. Змеесос что-то пел, я с удивлением понял, что он не затыкался все это время, наяривая свои адские мелодии, но я несся на него, как поезд, реактивный снаряд, болид, а им плевать на музыку Дьявола, они тупые и быстрые.