Свет фонарей перекрещивал сумрак, резал его на ломти, рассвет уже проник сюда сквозь окна под потолком, но был слишком нежен и робок, а здесь барражировали хищные, придонные рыбы. Таким не нужен пронзительный и яркий свет. Они мечтают погрузиться в ил и уснуть.
Тод и Норман передвигались ползком, прятались под машинами, втискивались в такие щели, куда не влез бы и пес. Я слышал клекот, с которым дышал Джесоп, мотор его тянул на последнем издыхании. Тод не производил ни звука, но я чувствовал череп на его лице. Горячий коровий череп.
Шаги охранников хрустели поодаль, сапоги то появлялись у самого носа, то еле слышно шуршали в дальней стороне ангара. Иногда охранники переговаривались. Устав их настолько прогнил, что они курили и шутили в голос.
Перемахнуть через бордюр из колес оказалось делом пары секунд. Нарушителей никто не заметил.
— Дай, — проскрипел Норман на ухо коровьей голове, дернул в нетерпении за руку Тода, — где эти твои штуки?
Я посмотрел на его ладонь. Красные геометки. Что за Дьявол? Откуда? Как они к нему попали? Я ведь забрал их у мертвого Платона. Они должны быть у меня кармане. Вывернул один наизнанку — пусто! Во втором лежали капсулы с пауками-реаниматорами. Где все остальное? Я едва не завыл от досады.
— Дааа, — Джесоп похлопал по округлому боку крупной штуковины, чем металлический борт выступал из-под брезента, — здесь хватит на всех. О, да!
Из глаз мужчины вытек всяческий блеск, лицо безумца разгладилось и надулось, как резиновое, чем дольше я смотрел на него, тем стремительней он терял человеческое обличье.
Мы двигались вдоль пластиковых поддонов с реактивными снарядами, Джесоп шептался с ними, гладил острые носы, обнюхивал, иногда смеялся, облизывал ладони и мокрыми, точно заключая с боеголовками языческий союз, смешав с ними кровь, давил о них красные капсулы.
Всюду стояли пирамиды ящиков с армейской маркировкой. Тод поначалу не обращал на них внимания, но, задержавшись с Норманом у очередной боеголовки, зачем-то откинул крышку и сунулся внутрь. Матерь Божья, я аж скривился от жалости к прежнему себе. Вот они — те самые, вожделенные мальчишечьи сокровища: гибридные ботинки, штаны-хамелеоны, даже прыгучие спецназовские ноги, обернутые в промасленную бумагу. На что теперь это барахло?
— Вот они, — они дошли до ракет, и только теперь я понял, что именно они были целью Нормана. Пусковые установки не удалось спрятать, в городе не было ни маскировочной сети, ни рулонов брезента таких размеров, — стой здесь, — наказал он Тоду, — и ори так истошно, как сумеешь, если что. Не сбегут, так пусть обделаются.
Что будет, если в ангаре открыть стрельбу, психопат не думал.
Джесоп застыл перед пусковой установкой в до боли знакомой позе. Просящий в храме, вот кем он себя видел.
— Ты же накажешь их? — негромко, но с раной в голосе начал он свою молитву. — Искоренишь зло, идущее из больших городов? Сотрешь их с лица земли? Низведешь дьяволов, живущих в Чикаго, в соль и прах?
Их заметили. Что-то крикнул один из охранников. Другой, задрав ствол, дал предупредительный в воздух. Из пробитой крыши ангара вертикально ударил луч гневного света. Точно бог разрубил тьму этой обители сияющим мечом.
Джесоп вжал голову в плечи и боком бросился в обход пусковой платформы. Теперь кричали уже несколько человек. Тод упал на корточки и задом полез в узкую нору, волосы мешали смотреть, я чувствовал пот, который тек по его лицу и ел глаза, все шаталось, ангар гудел, как баржа, растревоженная босыми пятками, ее привезли на металл и бросили в пустыне, мальчишками мы играли там в прятки, пока не нашли десяток мертвых койотов, зачем они пришли туда, подыхать? Я не видел ничего, вокруг орали мужики, потом все же началась пальба, хрипло орал подстреленный Джесоп, а я лишь видел последнюю красную геометку, которую Тод поднял с песка и засунул в карман.
«Значит, у тебя есть план», — рассвирепел я. Что же я ничего не делаю? Куда мне? Но зуб в руке настойчиво требовал, чтобы я не выключал трансляцию из черепа. И я продолжил смотреть.
Я слышал, как Нормана скрутили и потащили наружу. Он визжал и хохотал, невзирая на тумаки и удары, которыми его щедро кормили охранники. Полчаса еще по ангару бродило эхо, засовывало нос в трейлеры, скрипело в гофрированных стенах.
Тод выжидал.
Когда звук окончательно улегся, низойдя до шороха песка на ветру, Тод выскользнул из своего укрытия и бесшумно полез на пусковую установку.
Когда я рисую маршрут той ночи, а после и дня, мне не дает покоя ровно один вопрос: как он меня нашел? Как смог предугадать, где мы встретимся? Если все прочие ответы ждали меня под деревом, где собралась толпа, то эту загадку я не решил до сих пор.