— Залечится, — мягко сказала она. — Была твоя очередь, маленькая сестра. Рана зарастет. Скоро ты об этом забудешь.
Женщина с чашей опустилась на колени возле бледных сухих губ той, которая — увядала. Девушка жадно выпила до последней капли. Туманные глаза прояснились, засверкали; губы, которые были такими сухими и бледными, покраснели, бледное тело блеснуло, как будто его убывающий свет подкрепили заново.
— Пойте, сестры! — резко воскликнула она. — Танцуйте для меня, сестры!
Снова послышалась песня, которую Маккей уже слышал в тумане на озере. Теперь, как и тогда, он не мог разобрать ни слова, но тему разобрал ясно: радость весеннего пробуждения, нового рождения, когда в каждой ветви поет зеленая жизнь, вздувается в почках, расцветает в каждом листочке; танец деревьев в ароматных ветерках весны; барабаны радостного дождя на лиственном капюшоне; страсть летнего солнца, испускающего свой золотой поток на деревья; медленное величественное прохождение луны, и зеленые руки, протягивающиеся к ней и извлекающие с ее груди молоко серебряного пламени; мятеж и дикая радость ветров, с их безумным воем и гудением; мягкое переплетение ветвей, поцелуй любящих листьев — все это и еще больше, гораздо больше такого, что Маккей не мог понять, потому что все это тайны, о которых у человека нет никакого представления, — все это звучало в пении.
И все это и еще больше было и в ритмах танца этих странных зеленоглазых женщин и смуглых мужчин; что-то невероятно древнее, однако молодое, что-от от мира, каким он был до появления человека.
Маккей слушал, Маккей смотрел, терялся в удивлении; свой собственный мир он почти забыл; мозг его запутался в паутине зеленого волшебства.
Женщина рядом коснулась его руки. Она указала на девушку.
— И все же она вянет, — сказала она. — И даже вся наша жизнь, если бы мы ее влили, не спасла бы ее.
Он взглянул: увидел, что краска медленно покидает губы девушки, сверкающий прибой жизни отступает; глаза, которые только что были такими яркими, затуманились и снова потускнели. Неожиданно приступ великой жалости и гнева сотряс его. Он склонился к девушке, взял ее руки в свои.
— Убери их! Убери свои руки! Они меня жгут! — простонала она.
— Он пытается помочь тебе, — негромко прошептал одетый в зеленое мужчина. Однако отвел руки Маккея в сторону.
— Не так ты можешь ей помочь, — сказала женщина.
— Что мне сделать? — Маккей встал, беспомощно переводя взгляд с одного на другого. — Как мне помочь?
Пение стихло, танец прекратился. Над рощей нависла тишина, и Маккей почувствовал, что все взгляды устремлены на него. Все были напряжены — ждали. Женщина коснулась его руками. Прикосновение их было прохладным, и от него странная сладость распространялась по венам.
— Там живут три человека, — сказала она. — Они ненавидят нас. Скоро мы все будем, как она, — увянем. Они поклялись в этом, а как они поклялись, так и сделают. Если только…
Она замолчала; Маккей почувствовал странное беспокойство. Лунные мотыльки в ее взгляде сменились на красные точки. Они почему-то привели его в глубокий ужас, эти красные точки.
— Три человека? — В его затуманенном мозгу всплыло воспоминание о Поле и двух его крепких сыновьях. — Три человека, — тупо повторил он — Но что такое для вас три человека? Ведь вас так много! Что могут сделать три человека против ваших рослых кавалеров?
— Нет, — она покачала головой. — Наши… мужчины ничего не могут сделать. Никто ничего не может сделать. Когда-то мы веселились ночью и днем. Теперь мы боимся — ночью и днем. Они хотят уничтожить нас. Нас предупредили наши родственники. Но они не могут нам помочь. Эти трое — хозяева лезвия и огня. Против лезвия и огня мы беспомощны.
— Лезвие и огонь! — подхватили слушатели. — Против лезвия и огня мы беспомощны.
— Они нас обязательно уничтожат, — прошептала женщина. — Мы все увянем, как она, или сгорим… Если только…
Неожиданно она обхватила белыми руками шею Маккея. Прижала к нему свое гибкое тело. Ее алый рот поискал и нашел его губы и прижался к ним. По всему телу Маккея пробежало быстрое сладкое пламя, зеленый огонь желания. Он схватил ее, прижал к себе.
— Ты не умрешь! — воскликнул он. — Нет, клянусь Господом, ты не умрешь!
Она откинулась, посмотрела ему в глаза.
— Они поклялись уничтожить нас, — сказала она, — и скоро. Лезвием и огнем они уничтожат нас, эти трое… если только…