— Итак, — начал Джон Мэксим, когда лошади были поставлены в надежное место и предусмотрительно захваченный Гарри медвежий окорок весело затрещал над разложенным на полу костром, — как я уже сказал, мне довелось быть в этом самом монастыре примерно десять лет тому назад. Монастырь принадлежал тогда мексиканским монахам, которые построили его в этом сердце индейских владений с намерением нести в среду краснокожих вместе с христианской моралью также зачатки цивилизации белых людей. Говоря откровенно, задача эта была столь же безрассудна, сколь благородна. С одной стороны, проповедовать льву кротость и послушание. А с другой — в то время здесь было гораздо больше мексиканских разбойничьих шаек, чем индейских поселений.
Эти шайки хозяйничали здесь, вовсю грабя караваны, которым приходилось пересекать прерии в этих местах. Они не боялись даже нападать на курьеров американского правительства, отправляемых с разными, иногда очень важными, депешами.
— Да, мне не раз приходилось слышать об этих проделках, — вставил Джордж, заботливо поворачивая к огню еще недостаточно прожарившуюся сторону медвежьего окорока. — Эти негодяи применяли такие ужасные пытки, какие вряд ли позволяют себе даже индейцы при всей их дикости и кровожадности…
— А потом все эти жестокости приписывались индейцам! — вставил гамбусино, до сих пор молча сидевший в углу и с флегматичным видом посасывавший свою трубку.
— Да, индейцам немало пришлось принять на себя чужих грехов, — согласился Мэксим. — Ну так вот, в один прекрасный момент американскому правительству надоела вся эта канитель, и, убедившись в том, что виновниками большинства происходивших в прериях диких преступлений являются не краснокожие, а именно эти мексиканские бандиты, оно решило раз и навсегда покончить с ними. Организован был отряд добровольцев. Разумеется, мне, как знатоку прерий, было предложено принять участие в готовившейся экспедиции.
После трехмесячного беспрерывного скитания по равнинам Колорадо и Юты, после погони отряда за бандитами, во время которой обе стороны выказали большое искусство по части выслеживания друг друга и заметания следов, нам удалось наконец узнать, что водившая все время наш отряд за нос разбойничья шайка направилась в это самое место. О монастыре тогда ходили слухи, что он пользуется большим вниманием богатых мексиканок. Бандиты явно собирались разграбить его и затем подвергнуть уничтожению.
Мы прибыли к монастырю почти вслед за разбойниками и застали их как раз в тот момент, когда они целиком были поглощены грабежом. Нужно отдать им должное, они не очень-то растерялись, когда увидели, что со всех сторон окружены нашим отрядом. Выстрелы бандитов в ответ на нашу попытку штурмом взять монастырь были так удачны, что человек двенадцать из сотни наших молодцов тут же повалились на землю. Это заставило нас стать осторожнее и полагаться больше на меткость наших карабинов, чем на открытый штурм.
Перестрелка тянулась часа полтора, затем вдруг как-то неожиданно ответные выстрелы со стороны бандитов стали раздаваться все реже и реже и наконец совсем смолкли. Приняв все меры предосторожности, мы подошли к монастырю и, соорудив нечто вроде тарана, вышибли тяжелые ворота, будучи вполне уверены, что сейчас нам придется вступить в рукопашную схватку с оставшимися в живых бандитами. Каково же было наше удивление, когда, вломившись в дверь, мы нашли в монастырской зале вместо тех, кого ожидали увидеть, лишь человек двадцать монахов со скрученными руками и кляпами во рту.
— Эге! — вставил Джордж. — Монахи, значит, были оставлены в живых? Это до определенной степени рисует мексиканских разбойников с выгодной стороны!
— Подожди, — ответил Джон. — Дай мне кончить! Не теряя ни минуты мы освободили почтенных миссионеров от опутывавших их веревок и рассыпались по всему монастырю в поисках спрятавшихся бандитов. К нашей досаде, несмотря на самый тщательный осмотр, мы не нашли ничего, кроме нескольких трупов, валявшихся у окон, где их настигли пули. На расспросы о том, куда могли деваться разбойники, монахи отвечали, что они, вероятно, скрылись через тайный ход, который, к несчастью, никому из уцелевших монахов не известен и о котором знал один только настоятель монастыря, отсутствовавший в тот момент.