— Хоть вы и говорили, что на помощь со стороны нам надеяться нечего, мне как-то трудно согласиться с этой безнадежной мыслью. Неужели правительство предоставит всех поселенцев Дальнего Запада их собственным силам? Это было бы безбожно…
— Будем держаться сколько можно, мистер Джордж! — отозвался агент. — Кстати, я придумал еще кое-что для защиты… Масла-то у нас, надо полагать, уже не так много осталось?
— Нет, Джон, еще порядочно. А что?
— Затем есть, наверное, препорядочный запас хлопка?
— Пропасть! Отец не успел отправить транспорт со сбором последнего урожая.
— Отлично. Из хлопка, политого маслом, при надобности мы можем устроить во рву огненную стену, которая задержит на некоторое время нападающих.
— А потом?
— А потом будет видно… Стойте, мистер Джордж! Я вспомнил одну вещь. От вашего отца, перед тем как отправиться в путь, я слышал, что правительство поручило полковнику Чивингтону организовать экспедицию в прерию, взяв с собой в поход третий полк ополченцев Колорадо. Эх, если бы Чивингтон поторопился! Дорого дал бы я, чтобы узнать, сидит ли он еще по ту сторону Колорадо или уже тронулся в путь!
— Увы, это так далеко от нас! — сказал с тяжелым вздохом молодой Деванделль.
— Знаю, мистер Джордж! И поэтому не жду прямой помощи от Чивингтона. Но косвенную помощь он нам может оказать, как только проникнет в прерию.
Потом Джордж Деванделль стал расспрашивать Джона Мэксима о Ялле. Но агент находил эту тему слишком щекотливой, боялся проговориться и отвечал уклончиво.
— Постойте, Джон! — прервал разговор Джордж Деванделль. — Но, может быть, сам отец, услышав о том, что нас уже осаждают, придет на помощь? Как вы думаете?
Джон Мэксим вздрогнул и, чтобы избежать немедленного ответа, для которого он не находил слов, склонился над рвом, будто углубившись в рассматривание, что делают краснокожие, удалившиеся от усадьбы в тень леса.
Там, во рву, среди луж грязи и стеблей болотной травы еще копошились тела обваренных кипящим маслом индейцев; по временам, не выдерживая мук, кто-нибудь из несчастных принимался глухо и протяжно стонать.
— Какая ужасная вещь война! — не дождавшись ответа от янки, промолвил молодой человек.
И в ответ ему прозвучали угрюмые слова агента:
— Вообще, мистер Джордж, сама жизнь — ужасная штука!
Небо было покрыто густыми тучами, несшимися куда-то с фантастической быстротой, будто тучи тоже спешили на бой, перегоняя одна другую, и временами их безумный бег освещался вспышками молний.
Уже раздавались оглушительные раскаты грома, и крупные, тяжелые капли дождя, срываясь с низко плывущих над землей туч, звонко шлепались на крыши усадьбы, на пыльную почву двора, на огонь еще не потушенных костров.
Опасаясь, что с минуты на минуту индейцы могут вновь пойти на приступ, гарнизон маленькой импровизированной крепости бодро держался на своих постах, заботясь только о том, чтобы дождь не промочил порох и не помешал стрельбе из ружей. Но час проходил за часом, а индейцы не показывались. Разведя в лесу огромные костры и изжарив на их огне мясо быков и овец, краснокожие пировали, и по временам от их лагеря доносились звуки дикого, заунывного пения.
Перед рассветом костры индейцев были погашены, потом свыше пятисот всадников выдвинулось из леса.
— Что это они тащат в руках? — спросил агента асиендер.
— Ветви, сучья. Должно быть, рассчитывают в каком-нибудь месте завалить ров, чтобы легче было перебраться к укреплениям, — ответил траппер.
Помолчав немного, Джон Мэксим резко тряхнул головой и спросил:
— Скажите, мистер Джордж, сколько лошадей у вас имеется во дворе усадьбы?
— Да больше тридцати, почти сорок.
— Лошади, надеюсь, в хорошем состоянии?
— Рабочих тяжеловозов мало. Больше мустанги. Вы же знаете, папа любит коневодство, и наши лошади славятся красотою и выносливостью. А зачем вы это спрашиваете?
— Веревки и топоры тоже найдутся?
— Конечно. Сколько угодно. Но что вы задумали?
— Вот что, мистер Деванделль! — ответил после некоторого колебания агент. — Я вижу теперь ясно, что нам не удержаться здесь. Правда, мы отобьем и этот штурм, и еще один. Но конец неизбежен. Если только мы останемся в стенах аси-енды, наша участь решена. Не пройдет и суток, как наши скальпы будут служить недурным украшением для щитов и мокасин краснокожих. Единственное наше спасение — уйти отсюда.