— Вы далеко унеслись в своих мыслях.
Кай вздрогнул от неожиданности. Он хотел поосторожнее сформулировать свой вопрос и, думая об этом, невольно погрузился в прошлое. Наверно, виной тому был завораживающий свет — прозрачно-серый, мерцающий, в котором могло привидеться нечто далекое, — он подумал о юной Барбаре, о той минуте, когда она стояла возле него, прислонившись к деннику, позади нее были лошадиные крупы и тьма, а у нее на лице — выражение впервые разбуженного знания. Картина была вполне отчетливая, он все еще видел ее, как видел просвечивающее окно перед шезлонгами, газеты и своего визави, и таяла она неохотно, готовая возникнуть опять.
— У вас своеобразные коктейли, — задумчиво сказал он. — А я сейчас думал о том, не слишком ли это мало для человека — вести жизнь без цели. Быть может, лучше сдаться, поставить себе границы и заделаться оседлым. В сущности, с наступлением определенного возраста этого и ждешь. Быть может, это даже закон природы.
— Это, несомненно, так. Но я не верю, что он действителен для всех.
— Гонишься за какими-то вещами, пока не начнешь запыхаться, и позволяешь себе катиться, словно шар, от одного вихря событий к другому, в погоне за небывалыми ощущениями твоего «я». Иногда мне кажется, я стою на распутье — с одной стороны, такое же существование, как доселе, главная цель коего — польстить собственному самолюбию, сдобрив его скепсисом; с другой жизнь, солидно обустроенная и разумная, основательная и прочная, скрепленная знанием и волей.
Фиола поднялся.
— Это поразительно, но у меня создалось впечатление, будто вы собираетесь жениться.
Кай немного помолчал, а потом сказал:
— Наверно, это было бы необходимым дополнением. — Он покачал головой. Но я ведь хотел поговорить с вами совсем о другом.
— Сегодня приемный день у принцессы Пармской. — Фиола позвонил. — При таком настроении, как у вас, это как нельзя кстати. Мы пойдем вместе. А вообще-то вам бы следовало знать: тихую пристань громче всех восхваляют люди, которые носятся в океане. Вы бы не вынесли, если бы кто-то на самом деле заставил вас причалить в тихой пристани.
Принцесса Пармская была стара. Ходьба давалась ей с трудом, и потому ее всегда видели только с палкой. Она держала большой дом, не вполне единый по своему убранству. Некоторые комнаты были заполнены ценными коллекциями, однако она туда не заглядывала.
Кай и Фиола были приглашены к ней на костюмированный праздник. Клуб в тот вечер был пуст. Швейцар зевал в свои золоченые рукава, а крупье одиноко царили за игорными столами, неподвижные и скучающие, как китайские боги. Только за одним столом шла игра для иностранных гостей, остальные пустовали. На вечера принцессы Пармской принято было приходить вовремя.
Кай очень рано начал готовиться к выходу. Он любил после ароматизированной ванны полежать в толстом махровом халате — любил этот час полной расслабленности, недодуманных мыслей, светлых виргинских сигарет, час, проведенный в шезлонге, в кресле у окна, среди газет и книг, в которых разрезаны только первые четыре страницы, в непритязательных мечтаниях и за подпиливанием ногтей.
Потом неторопливо одеться. Делать это нарочито неспешно. Повязывая галстук, неожиданно набрести на интересную идею. Попытаться ее осуществить, вдруг увидеть в зеркале собственную любопытную улыбку на чуть склоненном к плечу лице и удивиться, что мог так забыться. Завязать узел, снять сетку для волос. Внизу уже засигналила машина Фиолы.
Странно было ехать в закрытом автомобиле, если привык к открытому, еще более странно — не сидеть за рулем. Удивительный маленький островок двухместная машина-купе, мимо которой с тихим гуденьем проезжали сады и тутовые деревья. Обветшалые коричневые колонны, выцветший, изъеденный временем герб, почти утративший рельефность, набегающие из темноты волны зелени, аллеи, держащие на себе небо, а перед въездом к дому фантастическое зрелище: освещенные автомобили, факелы, огни, волны золота, багрянца и света, маски, костюмы, шелка…
Принцесса Пармская принимала друзей в маленькой, несколько отдаленной комнате. Здороваться с ней было не обязательно, — кто хотел, мог оставаться не узнанным вплоть до снятия масок.
Большая часть комнат дома была убрана для праздника, однако некоторые оставались неосвещенными.
— Это японские комнаты, — пояснил Фиола, — они, как правило, недоступны.
Когда Кай и Фиола пришли к принцессе, она чувствовала себя совершенно измученной.
— Мне пришлось целый час, с небольшими промежутками, выслушивать одни и те же рассказы, от этого устаешь. Пойдемте со мной, я бы хотела немного отдохнуть.